На закат от Мангазеи [СИ]

— И что с этим камнем делать? Просто сидеть ждать, когда он тебя потащит дальше?

Иринья медленно покачала головой.

— Нет. Не знаю. Должен быть способ лучше.

По ее щекам вдруг потекли слезы.

— Мне страшно, дьяк. Я сама не своя, как проснулась от своего сна долгого. Может я и вправду ведьма? Может и вправду мертвая?

Он шагнул к ней, огладил по волосам, шее, смахнул с щек слезы, пробормотал дежурное «все будет хорошо» и тогда понял, что снаружи стихло бренчание лютни. Послышались торопливые шаги, кто-то забарабанил в дверь, и голос воеводы встревоженно сообщил:

— Дьяк! Вылезай тотчас! Гости прибыли.

Глава 19

На противоположном берегу горели костры.

Их было много, пара десятков, может даже больше. В наступающей темноте они казались пляшущими яркими звездами. Солнце скрылось за лесом, и красное небо бросало кровавые блики на медленно текущую реку.

— Мои союзники, — сказал князь Ассан. — Народ Водяной Россомахи. Войско у них сильное, как ты видишь.

Они стояли на пристани, князь со своей немногочисленной свитой, воевода и Макарин. Немного поодаль, на дороге к городским воротам, выстроились в ряд десяток воинов княжеской дружины, в начищенных кольчугах и панцирях. Оружие у них было разномастным, у кого копья, у кого сабли или топоры. У самой воды, свесив ноги с бревенчатого причала, сидел Саргут, сын искарского князя, и настраивал лютню.

— Твои союзники — полоумные дикари, убивающие всех без разбору, — сказал воевода.

Ассан рассмеялся.

— Это хорошо, что вы их боитесь. Они конечно далеки от культурных народов, но тем и полезны. Нет никого лучше дикаря там, где нужно устрашить образованного.

— Мы их не боимся, — презрительно возразил Кокарев. — Уже сталкивались. А вот тебе, князь, следовало бы задуматься, зачем ярганы привели к твоим стенам такое войско.

Ассан нахмурился.

— А куда им его вести? Река — единственная приличная дорога на север. С утра погрузятся на свои кожаные лодки, купят у нас пару кораблей. И отправятся по течению дальше. Догонять наших воинов, как мы и договаривались. Не бойся, воевода, даже если им придет в голову что-то нехорошее, здесь вся река как на ладони, а у нас высокие стены и меткие лучники.

Он замолчал, продолжая хмуриться и что-то обдумывать. Подозвал командира портовой стражи, шепотом сказал ему пару слов, и тот побежал к воротам. Видимо, распоряжаться насчет стен и лучников. Потом повернулся к Макарину:

— Значит, говоришь, визит к ведьме успехом не увенчался.

Дьяк коротко мотнул головой.

— Нет. Она ничего толком не сказала. Не знаю, зачем ей понадобилось меня вызывать. Только плакала и умоляла ее освободить. Не похожа она на ведьму. Сам подумай, князь, если все, что вы о ней рассказывали — правда, то как же она позволила себя повязать? Раскидала бы твоих вояк, как овец, и сбежала. И никто бы ее не нашел.

— Не знаешь ты ведьм, дьяк. Не всегда они могут позволить себе то, что хотят. А чаще мы просто не понимаем их мотивов.

— Да, — согласился Макарин. — Не знаю. В наших краях с ведьмами напряженка.

— Порой они выглядят слабыми и беззащитными, — продолжал князь. — Потом вдруг становятся яростными, как демоны, и тогда их действительно ничто не может остановить. А иногда они бывают хитрыми и коварными. И это самое опасное их состояние. Тогда они способны залезть мужчине в голову, в его мысли, и не оставить в них ничего разумного. Полностью подчинить себе. И воин уже не способен думать и действовать, иногда просто потому, что ведьма раздвинула перед ним ноги. Ведь так, дьяк?

Князь Ассан сделал короткий знак рукой, к пленникам подскочили стражники и заломили им назад руки.

— Ты и впрямь думал, что я отпущу тебя к ведьме одного? А потом безоговорочно поверю во все, что ты скажешь? Мои люди сидели в подполе сарая с ночи. Ждали тебя. Да, им было страшно. Мы, канасгеты, боимся ведьм. Ведовство — это мужское занятие. Только в мужских руках оно несет благо. Женщина делает его темным, она подчиняет его подземному миру. Именно поэтому мы убиваем ведьм. Мои люди справились со своим страхом. Они слышали все, о чем вы говорили. И видели, как ты удовлетворил с ней свою похоть.

Князь отдал краткий приказ, один из стражников содрал с дьяка кафтан, быстро нащупал потайной карман и передал князю сверток с камнем.

Князь осторожно развернул ткань, и лучи заходящего солнца заиграли на поверхности камня кровавыми отблесками.

— Вот он, — прошептал Ассан. — Глаз бога Мейка. Зеленый днем и красный ночью.

Он что-то добавил тихо на своем наречии, и все канасгеты вокруг него медленно опустились на одно колено.

— Так или иначе, а ты выполнил свою часть нашей сделки, разбойный дьяк, — сказал Ассан. — Пусть даже и не желая того. Я сдержу слово, и освобожу вас после получения выкупа.

Кто-то из свиты вдруг громко вскрикнул и указал рукой на противоположный берег. Там отчаливала длинная черная лодка. На ее носу горели два факела. Сгорбленные фигуры в мохнатых шкурах были еле различимы, но один стоял на корме в полный рост, скрестив руки. Князь нахмурился, пытаясь разглядеть стоявшего яргана. Потом повернулся к пленникам и сказал: