На закат от Мангазеи [СИ]

Князь помялся для вида, но затем послушно повернулся в сторону пригорка и поднял руку. Двое стражников, которые до того момента сидели у костра и поедали зайца, вскочили на ноги, бросились было к пленникам, как вдруг за их спинами от стены ближайшего амбара отделились две тени. Одна из них взмахнула рукой, и тяжелое копье пробило голову одному из стражников, разворотило ему лицо вылезшим костяным наконечником. Второй, увидев это, заверещал и бросился к пристани, но ему наперерез бросилось что-то низкое, мохнатое, сбило с ног, навалилось сверху, опустило с размаху ему на голову какое-то орудие. Хрустнули шейные позвонки. Низкое и мохнатое поднялось на ноги и завопило что-то людям на пристани, отчего те разом вместе заорали и вновь похватались за оружие.

— Хо-хо, — сказал, вступая в круг света, Плехан Шубин. — Это ты, Хадри, хорошо придумал. Авось стравить получится.

Князь Ассан выхватил саблю и сделал резкий выпад в сторону Хоэра.

Хоэр увернулся.

Стражники заорали, похватали топоры и бросились в атаку.

— Получилось, — удовлетворенно сказал Шубин и шагнул к пленникам.

— Ты как нельзя вовремя, поморец, — сказал воевода.

— Стараемся.

На пристани развернулось целое побоище. Канасгетская стража теснила ярган к лодке, великан Хоэр махал саблей направо и налево.

— С чего это они вдруг? — спросил Макарин.

— Хадри крикнул по-канасгетски «на нас напали ярганы», — ответил Шубин. — Наобум конечно, но, видать, помогло.

— Откуда вы? — спросил Кокарев.

— Некогда болтать, воевода, давайте сперва отсюда выбираться, — он вдруг заметил сидящего на бревне Саргута и поднял топор. — А это еще кто?

— Не трогай, — поднял руку Макарин. — Он точно не враг.

Саргут поклонился.

— Ну тогда с нами, ежели хочешь, — сказал Шубин. — Здесь скоро станет жарко.

Он ногами раскидал костер, затоптал языки пламени.

— В темноте нам будет сподручнее. Давайте шевелиться. Скоро от этого городка одни головешки останутся.

— Почему? — удивился воевода. — Здешний князек явно побеждает.

На пристани действительно все складывалось в пользу канасгетов. Хоэра загнали на его лодку, на бревнах лежало уже с полдюжины дикарей.

— Потому что я знаю то, чего не знаешь ты, — веско сказал Шубин.

Хоэр оступился, упал на спину и заорал что-то на дикарском наречии.

И тогда с причаливших вблизи пристани плотов послетали вязанки хвороста. На берег из открывшихся темных дыр один за другим полезли сутулые фигуры в мохнатых шкурах. К воплям на пристани прибавился громогласный боевой клич.

— Ну вот, — сказал Шубин. — Теперь и вы это тоже знаете.

Несколько десятков ярган с топорами наперевес налетели, смяли стражу. Большинство из них, не сбавляя бега, ринулись вверх к воротам, остальные окружили князя и его пощипанную свиту. Ассан стоял на коленях и ждал решения своей участи. Хоэр подошел к нему, чуть хромая, и также как совсем недавно протянул к нему руку ладонью вверх.

— Тут все ясно, — сказал Шубин. — Хоэр эту засаду заранее приготовил, на всякий случай, если не договорится. Теперь здесь будет ад на земле. Живо за мной. Нам еще до лодки добраться надо, а она на другом краю острова.

— Подожди! — Макарин схватил его за рукав. — Тут рядом Иринья.

Шубин нахмурился, скользнул взглядом по его лицу.

— Она уже не рядом, дьяк. Она уже в лодке.

Он пригнувшись бросился в темноту. Хадри вынырнул откуда-то из зарослей, радостно ухмыльнулся и потряс копьем.

— Бежать! Да!

— Это точно, — пробормотал воевода, поднимаясь. — А если вдруг станет лень бежать, посмотри на реку, чтобы ее вид придал твоему бегу новые силы.

— Ты о чем? — не понял Макарин.

Кокарев молча ткнул пальцем в сторону.

В темноте, вдоль всего противоположного берега, загорались сотни огней. Но это были уже не костры, это были горящие на воде факелы, сотни факелов на маленьких кожаных ярганских лодках. Дикари всей своей армией переправлялись на остров.

Глава 20

Они продвигались осторожно, вдоль берега, между городской стеной и посадом. Прятались за оградами, деревьями или стенами домов. Иногда над их головами нависал голый отвесный склон крепостного холма, и тогда приходилось выжидать, пока там, на стенах не закончится бой и им под ноги не упадут очередные защитники. После чего какой-нибудь ярган обычно высовывался из бойницы и торжествующе орал на всю округу, заглушая треск разгорающихся пожарищ, стоны раненых и визги насилуемых женщин.