На закат от Мангазеи [СИ]

Он медленно открыл футляр и достал лютню.

— Ты с ума сошел! — бросился к нему Шубин, и Саргут глянул на него так, будто видел его впервые.

— Да, ты прав. Не здесь.

Он встал, уронил футляр и пошел вдоль забора, открыто, не скрываясь, настраивая на ходу лютню.

— Стой! — Макарин бросился было вдогон, но Шубин прижал его к земле.

— Уже поздно.

Несколько ярган увидели музыканта, но сперва не обратили внимания. И только когда он взял первые аккорды, ближайшие ринулись ему наперерез. Саргут перемахнул через забор, скрылся из виду. Ярганы покрутились рядом, забежали в ближайший дом и хотели было вернуться, когда откуда-то издалека вдруг послышалась песня.

Мальчишка, перестал трепыхаться в лапе Хоэра, притих и слушал раскрыв рот.

— Да, — сказал Хоэр. — Это он. — И отдал приказ ближайшим ярганам.

Больше половины из скопившейся на площади толпы бросились на заунывные звуки. Но песня опять прекратилась. Ярганы бегали по дворам, заглядывали в дома, все дальше и дальше. Пока снова не зазвучало примитивное треньканье самодельного инструмента. Дальше. Дальше.

— Он их уводит, — сказал воевода. — Надо бежать.

— Не получится. Их все равно много.

Вокруг костра слонялось не менее дюжины дикарей.

Хоэр огляделся, осмотрев свое поредевшее воинство. Прислушался к песне, которая звучала теперь еле слышно и почему-то сверху. Наверное, какое-то сомнение отразилось у него на лице, потому что князь в этот момент понял, что нужно действовать.

Он ударил Хоэра головой в живот. Тот растянулся на земле, выпустив мальчишку, и тогда князь бросился бежать, подхватив сына. Отнял по пути у яргана короткое копье. Дикари взревели, бросились наперерез. Князь свалил с ног еще одного, вышиб копьем мозги из другого. Мальчишка верещал, ухватив отца за плечи. Хоэр поднялся на ноги и бросился в погоню. Князь бежал к реке, толстый, раненый, неуклюжий.

— Вот теперь, — сказал Шубин, — пора!

И они припустили вперед, к спасительному лесу, прижимаясь к склону и каждое мгновение ожидая, что гонящиеся за князем ярганы обернутся.

Ярганы не обернулись. Князь не сбавляя скорость врезался в воду, скрылся в ней вместе с сыном, и ярганы, надрывая глотки, носились теперь вдоль берега, поливая реку стрелами и дротиками.

Когда темные кроны сомкнулись над головой, Шубин остановился.

— Стойте. Дальше без меня. Хадри знает дорогу, проводит.

— А ты куда? — спросил Макарин. — Скоро здесь все вверх дном поднимут.

— Догоню. Дело есть. Нельзя здесь просто так все оставлять.

И Шубин скрылся в зарослях.

Хадри потряс копьем, горя глазами и улыбаясь.

— Идти! Идти!

— Ну, идти, так идти, — проворчал воевода.

— Подожди немного, — сказал Макарин.

Он сделал пару шагов назад и осторожно выглянул из-за дерева.

Шубина не было видно. И не было видно Хоэра, которого скрывала береговая насыпь. Оттуда доносились только ярганские вопли и ругань. Зато теперь было хорошо видно, куда делся Саргут.

Сын искарского князя стоял на крыше одного из домов и продолжал играть песню о железной гагаре. Толпа ярган бесновалась во дворах, не понимая откуда несутся звуки. Потом наконец кто-то из них забрался на соседнюю крышу, увидел музыканта и молча натянул лук. Первая стрела вошла в спину, под правую лопатку. Саргут пошатнулся, но устоял. Ярган ухмыляясь достал еще одну стрелу. Потом третью. Потом четвертую. Саргут пел все тише и тише, играть он перестал после шестой стрелы, его руки выронили лютню, он тяжело опустился на колени, но продолжал петь. Его голос уже нельзя было услышать, но Макарин все смотрел и смотрел, пока забравшийся на крышу второй ярган пинком не скинул музыканта вниз.

Хадри дернул за рукав, прошептал «Идти! Опоздать!» И Макарин послушно отступил в чащобу.

До лодки они добрались быстро. Длинная канасгетская посудина из почерневших досок, с навесом на корме и убранной мачтой была спрятана в узкой заводи, со всех сторон прикрытой зарослями ивняка.

Под навесом спала Иринья, закутанная в кучу разноцветных покрывал.

Макарин повалился рядом, чувствуя смертельную усталость. Воевода посмотрел на них, покачал головой и достал свою фляжку.

Иринья приоткрыла глаза, увидела Макарина, пробормотала «О, дьяк-спаситель», и снова заснула.

— Рассвет скоро, — сказал Кокарев. — Надо бы убираться отсюда быстрее.

Сидящий на берегу Хадри часто покивал головой.

— Скоро, да, скоро.

Когда на реку опустился предрассветный туман, а черная мгла сменилась серой взвесью, прибрежные кусты наконец затряслись и появился Шубин. Он с трудом протиснулся сквозь заросли, подтащил к лодке что-то громоздкое и длинное, взгромоздил на борт.

Воевода присвистнул.

На дне лодки среди весел и мешков со снаряжением лежал связанный Хоэр. Его лицо представляло собой сплошное кровавое месиво и узнать его можно было только по комплекции, острой бородке и шубе из человеческих волос. Он был живой, но без сознания.

— Вот теперь можем отплывать, — прохрипел Шубин и стал отвязывать канаты.

Глава 21

Когда скрылся за поворотом пылающий город, Шубин с Хадри убрали весла, быстро установили мачту и подняли парус.