На закат от Мангазеи [СИ]

Шубин дотянулся до безвольно висящей руки Хоэра, отдернул рукав шубы. От запястья почти до локтевого сгиба зияла кривая глубокая рана.

— Я этому трюку еще у зырян научился, — сказал Шубин. — Подрезал ему обе руки, так чтобы ничего тяжелее ложки держать не смог. И обе ноги также. Идти сможет, сбежать — нет. Рано или поздно зарастет конечно. Но он нам надолго и не нужен.

— Он нам вообще не нужен, — буркнул воевода.

— Нужен, — возразил Макарин. — Если он единственный знает, что делать с камнем, где это капище и как до него добраться…

— Это он так сказал. А веры ему… сам понимать должен.

— Пока не очнется, все равно решить ничего не сможем, — сказал Шубин.

— Так за чем дело стало? — спросил воевода, поднялся, кряхтя, пнул Хоэра носком сапога в бок. Тот застонал, тяжело перевернулся на спину и открыл глаза. Долго рассматривал осоловелым взглядом людей, что сидели перед ним, попытался привстать, но сморщился и повалился обратно на шкуры.

— Московиты, — протянул, глядя в небо и ни к кому не обращаясь.

— Худемоерхе, — вежливо поздоровался с ним Макарин по-голландски.

Хоэр снова поднял голову и глянул на него, будто оценивая.

— И тебе доброго утра, мил человек, коли не шутишь.

— Ват ис йи наам?

Хоэр запрокинул голову и, было, расхохотался, но его тут же перекосило от боли. Он застонал, продолжая перхать и кашлять.

— Ну нет, дьяк, — прохрипел он, когда отдышался. — Не надо так страшно коверкать язык моей бедной далекой родины. Нет в этом смысла. И не спрашивай, как меня зовут. Ты знаешь, как. А мое родное имя тебе ничего не скажет и никогда не пригодится.

— Это хорошо, что ты не скрываешь свое чужеродство, немец, — сказал Кокарев. — Значит на дыбе тебе проще будет.

— До дыбы еще довезти надо, воевода, — прищурился Хоэр. — Это чужие земли. Никто не знает, что ждет вас за следующим поворотом.

— Довезем, — коротко произнес сидящий на носу лодки Шубин, не поднимая головы.

Хоэр с трудом оглянулся, посмотрел на него и осклабился.

— О, поморец… Значит, мне не привиделась твоя загорелая рожа. Это был ты. Напал сзади, огрел чем-то. Что это было? Палица?

— Полено. Тебя оружие не берет, брезгует.

— Как это некрасиво и нечестно… Напал сзади. Украл у меня круглый камень. Ведь он у тебя, не так ли?

Шубин не ответил.

— Ты опустился, Плехан. Раньше у тебя хватало смелости выйти против меня лицом к лицу.

— С волками жить… Не болтай попусту, немец.

Макарин поднял руку, призывая всех к тишине, и сказал официальным тоном:

— Я Семен Макарин. Дьяк Разбойного Приказа. Расследую исчезновение каравана Степана Варзы. Говори, что об этом знаешь?

Хоэр смотрел на него, нагло улыбаясь. На окровавленной морде со свернутым набок носом и расквашенными губами блестели сколы от выбитых зубов. Видимо, Шубин бил поленом не только сзади, но и спереди.

— Скажи мне хотя бы одну причину, дьяк, ради которой я стал бы с тобой откровенничать.

Воевода крутанул колесико своей ручницы, наставил дуло в лоб Хоэру и спустил курок. Замок щелкнул вхолостую. Хоэр даже не поморщился, продолжая улыбаться.

— Говорю же — порешить и выкинуть на корм рыбам, — сказал Кокарев. — Толку от него не будет.

— У меня есть предложение лучше, — сказал Хоэр. — Вы высаживаете меня на берег, я дожидаюсь моих верных ярган, которые наверняка уже плывут по вашему следу, и говорю им, что догонять вас не обязательно. И вы убираетесь куда хотите. Живыми. Разумеется, перед этим отдав мне то, что у меня взяли.

— Я сжег канасгетские корабли у пристани, — сказал Шубин. — Одной бочки смолы хватило. А на своих кожаных лодках твои псы навряд ли нас догонят.

Хоэр помрачнел, но ненадолго.

— Это не поможет. Вам здесь все равно не выжить.

Он вдруг замолчал, глядя им за спины. Улыбка его стала масляной, глаза сладострастно прищурились. Макарин оглянулся, хотя и так знал, что увидит.

На корме, вытянувшись в полный рост, стояла Иринья. Ее сарафан бился на ветру, кое-как зашитый и с одной стороны укороченный почти до коленей. Цветастый платок, видимо, позаимствованный в одной из татарских изб, небрежно спускался с выбившихся волос на плечи. Дрожащие губы чуть раскрылись, будто она хотела что-то сказать, но не решилась, а просто шагнула вперед, не спуская с Хоэра взгляда широко раскрытых глаз.

— Вот она, моя девочка, — хрипло проворковал Хоэр и развел руки в стороны.

Иринья ловко обогнула мачту, держась за веревки, быстро преодолела оставшееся до Хоэра расстояние и почти с разбега влепила ему носком сапога по и без того развороченному носу. Хоэр взвыл, опрокинулся навзничь, закрыв лицо руками. Иринья пошатнулась, оттолкнула руку Макарина, который попытался придержать ее за бедро. И все также молча ушла обратно на корму, к навесу.

— Иринни, мейн ливе, что с тобой! — прогундосил ей вслед Хоэр. Кровь хлестала у него между пальцами.

— Наверно, она сильно расстроилась, когда узнала, что ты год назад свернул ей шею, — хмыкнул Шубин.