На закат от Мангазеи

Макарин присел рядом, стараясь не дышать. Корявый круг с какими-то точками и линиями был аккуратно выложен густым коричневым медвежьим пометом с остатками рыбьих костей, чешуи и шерсти мелких грызунов.

— И что это значит, — Макарин поднял голову.

— Это значит, что они нас нашли, — Шубин размашисто пошагал обратно.

— Кто? — Макарин бросился следом.

— Боюсь, скоро сам узнаешь.

Они почти бегом влетели во двор, Шубин с грохотом уронил засовы, крикнул что-то непонятное подбежавшему Хадри. У самоеда вытянулось лицо, и он стремглав бросился к избе.

Плехан повернулся к Макарину.

— Как у тебя с оружием, дьяк? Умеешь ли пользоваться теми пукалками, что я для тебя захватил на всякий случай? Всякий случай наступил, можешь идти готовиться к бою.

— Да что случилось-то, толком объясни!

— Некогда. Натягивай свою защитную расстегайку, она тебе понадобится. От стрел спасает? Вот и хорошо. Вряд ли они сюда что-то серьезное притащат.

Хадри уже бежал от избы с ворохом разномастных самопалов. За спиной у него бились мешочки со снаряжением. Плехан недовольно рявкнул на него по-дикарски. Хадри залопотал было, оправдываясь, скинул часть самопалов на землю, с остальными потрусил обратно к избе.

— Все они тут не нужны, — пояснил Шубин.

— Гляжу, у вас война намечается, — насмешливо вопросила подковылявшая ближе Иринья.

Плехан тут же из собранного начальника превратился в нечто нелепое и сюсюкающее:

— Что ты, Иринушка, никакой войны, так, мелочь пустая. Ступай в избу, о тебе бабушка Нембой позаботится.

Бабка все также деревом торчала у своего шалаша.

— Дурой меня не считай, Шубин. Вас всего трое. На два выхода. Сам знаешь, как я стреляю.

Шубин на мгновение впал в ступор. Иринья явно действовала на него отупляюще. Но он быстро взял себя в руки.

— Живо в избу, Иринья! Сейчас ты не то что самопал, ложку в руках не удержишь.

— Много ты обо мне знаешь. Смотри, — Иринья нагнулась, схватила ближайший самопал за покрытый узорочьем широкий ствол.

— Тихо все! — прошипел вдруг Шубин, подняв руку.

Они замолчали, и в наступившей тишине услышали, как далеко за оградой надрываясь лают собаки.

— Уже явились, — почесал щеку Шубин. — Быстро они.

— Со стороны леса прут, — сказала Иринья. — Знают, что в ущелье у тебя ловушек немеряно. Признавайся, Шубин, кому на этот раз дорогу перешел?

Шубин не ответил. Перекрестился, беззвучно прошептав краткую молитву, поднял с земли пару самопалов и мешок со снаряжением. Сказал что-то Хадри и тот убежал на другую сторону двора.

Собаки лаяли все ближе.

Макарин шагнул к нартам, развернул сверток с оружием, быстро накинул защитную стеганку. Выбрал шлем из принесенной самоедом груды, старый, но вполне еще крепкий.

Шубин тем временем вскарабкался на ограду, пригнувшись, выглянул в бойницу. Потом обернулся, и когда Макарин подошел ближе, тихо сказал:

— Стрельба пока отменяется. Ярганы разговаривать хотят.

Глава 11

Наблюдательные посты шли поверх ограды через каждый десяток шагов. Узкие дощатые настилы с бойницами и крышей из почерневшей соломы. На любом из них могли разместиться по двое бойцов с полным вооружением. Сейчас бойцов было трое на всю ограду. Шубин занял пост слева от ворот. Макарин поднялся на правый. Хадри сидел за избой, на другой стороне двора, у выхода в ущелье, на тот случай, если враг решит обойти с тыла. Все остальные посты пришлось оставить пустыми. Шубин хотел натаскать туда соломы и соорудить чучела, но времени на это уже не оставалось. При таком раскладе шансов на успешное отражение серьезной атаки было маловато. Бабушка Нембой уплыла в избу. Упрямая Иринья сидела за колодцем, обложившись разномастным оружием. «Если с боков попрут, постреляю» — сообщила она. Пасущиеся олени бродили вокруг самоедского шалаша и прядали ушами от собачьего лая.

Ворота были небольшие, одностворчатые, поэтому расстояние между привратными постами было меньше, шагов пять. Можно было переговариваться шепотом.

Псы хрипели, визжали, заходились в лае совсем недалеко, за поворотом, но их не было видно, как не было видно никого в округе. Стоял тот же темный дремучий лес, и только торчащий из травы посреди засеки длинный шест сообщал о том, что рядом с заимкой что-то изменилось.

Шест был резной, украшенный соболиными хвостами и металлическими подвесками. На его макушке был укреплен пожелтевший олений череп.

— Если б череп был волчий — они бы уже стреляли, — тихо пояснил Шубин. — Череп оленя — переговоры. Череп волка — война.

— Ты видел, кто установил шест?

— Нет. А зачем? Прибежал наверно какой-нибудь малец, воткнул в землю и смылся. Обычное дело у таежных дикарей. Сперва разведчик метку медвежьим навозом поставил, чтобы собаки быстро нашли. Потом вот на переговоры вызвали. А потом и убивать начнут, если не договоримся. Странно только все это. Ярганы обычно не разговаривают.

— Кто они, эти ярганы?

— Племя с южных лесов. Может родственники местным родам. Может нет. Раньше их здесь не было, а в последние пару лет зачастили. Стойбища жгут, грабят, убивают. Злобные твари.

— Иринья говорила, что Варза перед уходом к ним наведывался.