На закат от Мангазеи

Разбой нахмурился, пытаясь осознать услышанное. Потом неуклюже повернулся, видимо, в поисках оружия. Развел руками.

— Служивые… Нашли-таки. Разыскали старого бродягу. Сколько лет от вас бегал. Хотел в этой глухомани тихо сдохнуть. Не судьба.

Он не глядя пошарил рукой по столу, наткнулся на бадью с брагой, потащил ее к себе. Кокарев одним ударом вышиб бадью со стола. Та опрокинулась, ударилась о бревна. Вонь стала сильнее.

— На том свете выпьешь.

Разбой растянул губы в ухмылке.

— И то правда, воевода. Зажился атаман Антип Кудряшка. И кудряшек-то никаких не осталось. Хорошо пожил. По Волге хаживал. На Камне горные заводы громил. И даже здесь жирных купчин за подбрюшье ухватить получилось. В золоте купался. Вас, свиней дворовых, резал. Челядь царскую. Девок ваших портил, а потом татарве продавал. Пора на покой. Не трать время. Руби буйную голову.

Атаман картинно уронил голову на грудь, тряся сальными волосьями.

Воевода сплюнул.

— Связать эту шваль. Протрезвеет, еще поговорим.

Глянул на казаков.

— Нашли чего интересное?

Казаки забубнили.

— Много чего нашли, воевода.

— Все избы добром ворованным забиты.

— А ежели по делу, так внимательнее смотреть надо.

— Они это были, — громко сказала Иринья, выходя из ближайшей избы. В руках у нее была маленькая шкатулка, инкрустированная зелеными каменьями. — Моя вещица, бусы в ней хранила. Подвески. Ничего не осталось.

При виде девки атаман вдруг позеленел, заорал как блаженный, распихал казаков, пытавшихся его связать, рухнул задом на землю и отполз, забился в угол, не сводя с нее протрезвевших глаз.

— Нет! Нет! Уберите ее от меня! Уберите!

Иринья смотрела на него спокойно, не отрываясь.

— Ты его знаешь? — спросил ее воевода.

— Первый раз вижу, — ответила она. — Зато он меня, видно, хорошо знает.

— Она же мертва, — бормотал разбой. — Она давно мертва. Ее прикончили. Я сам это видел.

Макарин шагнул к нему:

— Что ты видел?

— Белбог, тебя призываю, — продолжал причитать атаман, раскачиваясь. — Нум всевластный! Святые угодники!

— Что ты видел, вор?! — заорал воевода.

Разбой осекся, его глазки бегали в панике от одного к другому, стараясь не смотреть на Иринью.

— Н-ничего. Показалось наверно тогда. Ничего не видел. Браги дайте.

— Никакой браги, смерд, пока говорить не начнешь.

Разбой забился глубже в угол, втянул голову в плечи. Его била крупная дрожь.

— Ясно, — воевода огляделся. — Казачки! Надо б ворота починить. А то неровен час нагрянет кто. — Несколько казаков бросились исполнять повеление. — Кстати, почему девку развязали?

— Я разрешил, — сказал Макарин.

— Добренький, — скривился Кокарев. — Смотри, как бы она тебе нож в спину не всадила. А то ведь может. Ей же все нипочем, она и так уже дохлая, если этому вору верить.

— Пойду я по избам, — вежливо сказала Иринья. — Может еще чего найду.

— Я за ней прослежу, — сказал Шубин и двинулся следом.

Кокарев хмыкнул, поглядев им вслед.

— Покойнички вы все, служивые, — проскрипел разбой. Глазки у него теперь горели не страхом, а злорадной ненавистью. — Это чудище в бабьем обличье вас всех скоро обглодает и не подавится. Мы из-за нее десятерых в том бою потеряли. Она при жизни не человеком была, а уж сейчас, когда из могилы выползла…

— Обмельчал тать полуночный, — насмешливо сказал воевода. — Бабы испугался, аж в штаны наложил.

— Смейся, холоп царский, смейся. Посмотрел бы я на тебя той ночью.

— Ну так расскажи, авось мы тоже забоимся.

— Да что рассказывать, все равно не поверишь, пока сам не увидишь. А как она по палубе шла и ничто ее не задевало, ни пули, ни стрелы, ни сабли, этого я никогда не забуду. Резала всех как свиней, а сама — призрак с горящими глазами.

— Я гляжу, ты всегда пьешь много, — сказал Кокарев. — Ты мне лучше скажи, куда вы остальные корабли из того каравана запрятали. Мы только один нашли.

Тать полупал глазами, соображая.

— А не было никаких остальных. По плану мы их должны были догнать, но тут вылезла она и стало не до погони. Только один коч захватили. Да и тот полупустой, десяток мешков с дрянной рухлядью, не больше. Несчастное то предприятие для нас оказалось.

— А людей с того коча куда дели?

Разбой осклабился.

— Нешто кормить всех надо было? Кого рыбам сразу отправили, кого сюда привели.

— И где они? — осведомился Кокарев.

— Да вот же, все тут, — разбой указал на человеческие черепа на шестах вокруг центрального столба. — Штук семь точно из этих. Зима приближалась, надо было бога Карачуна задабривать. С этим у нас строго, — он ухмыльнулся.

Воевода сжал кулаки так, что побелели костяшки.

— Среди команды был здоровенный рыжий детина, — сказал Макарин. — Видел его?

— Немец что ли? Ну еще бы не видеть. Это он нас на караван навел. Послал незадолго до его выхода весточку, где пойдет, когда. Уговорились, что все добро наше, кроме каких-то безделушек с головного коча. А так как с головным кочем дело не задалось, то и детина этот осерчал. Убил нашего колдуна Жиромира да и убег. Больше я его не видел. Но мы ему все равно очень благодарны. Даже пару жертв Карачуну принесли от его имени и за его здоровье. За то, что от этой бабы спас.