На закат от Мангазеи

Хоэр вдруг застонал, и Иринья тут же всполошилась, заквохтала «Тише, тише», прикладывая холодную тряпку к его изрезанному лбу. Макарин подумал, что нет, немало в ней от простой русской бабы, у которой жалости гораздо больше всего остального и уж тем более логики. Совсем недавно сапогом по морде охаживала и вот, поди ж ты, стоило ублюдку перейти из разряда жестоких убийц в разряд жестоко пострадавших, как тут же вылезли наружу слезы, причитания, примочки, тряпочки. Хорошо, что не поцелуйчики. Макарин сплюнул, отвернувшись.

— Сволочь или не сволочь, — подал голос Кокарев, — а в тебе, поморец, точно есть задатки настоящего палача. Грамотно сработал. Конечно, не без минусов. Шубу вот с него стащил, а рубаху зачем-то оставил. В голом виде экзекуции проводить сподручнее. О причинных местах забыл. Если б ими занялся, раза в два бы меньше времени ушло. Но в целом — хорошо. Пальцы вот, ключицы, уши, порезы в нужных местах. Замечательно. Давай я тебя на работу возьму. Сперва подмастерьем пытошным конечно. Но ты быстро освоишься.

Шубин молчал.

Деревья впереди расступились и стало видно, что речка разделяется на два протока. Хадри поднял руку.

— Сушим весла, — тихо скомандовал Шубин.

Они долго стояли на одном месте, чуть подправляя лодку, когда ее сносило вниз по течению. Хадри всматривался в многолетние сосны, раскинувшиеся по обеим сторонам. Потом, ничего не увидев, достал веревку с привязанным к одному из ее концов металлическим грузилом. Размахнулся, забросил на одну из сосен, зацепив за ветку, потянул. Ветки с треском расступились, обнажая корявый ствол. На головы посыпались труха и иглы. Хадри помотал головой, стянул веревку обратно, дал знак подплыть ближе к соседнему дереву.

Так продолжалось еще несколько раз. Размах, заброс, тяга, иглы за шиворот. Качание головой, чем дальше, тем более раздраженное. Пока наконец у самой развилки, потянув толстенную ветку древней посеревшей сосны, они не увидели то, что искали.

Это был лик, вырубленный в коре на высоте в три человеческих роста, еле заметный, почти стершийся. Длинный нос, трещина рта, круглые глаза, которые, казалось, смотрели прямо вниз, на лодку и сидящих в ней людей. Макарин почувствовал, как холод пробежал вдоль позвоночника.

— Лево идти, — ухмыльнулся Хадри и потряс рукой в сторону левого протока.

Они опустили весла и стронули лодку с места.

Иринья закончила перевязывать немца и теперь тихо сидела возле его головы, закрыв глаза и мерно покачиваясь. Макарин старался на нее не смотреть.

Лес становился все гуще, светлый кустарник уступал место черному замшелому бурелому, и медленно опускалась на узкую речушку темнота. Было так тихо, что даже еле слышный плеск весел казался неуместным. Только иногда из леса внезапно доносился треск ветвей, то справа, то слева, то спереди, то сзади, то далеко, то все ближе и ближе, и тогда казалось, будто кто-то большой и быстрый следует за ними по пятам, перепрыгивая с берега на берег. Макарин опустил голову, стараясь ни о чем не думать, ничего не слышать, и только грести, грести. А когда забылся и снова глянул по сторонам, то страх, внезапный и непонятный, сковал мысли и руки.

Черные вековые стволы нависали над головой, и змеились их бесконечные ветви, полускрытые темными листьями, и мрак подступал к мутной воде все ближе, переползая через поваленные деревья, через сгнившие кустарники и тускло сереющие мхи, и тогда Макарин вдруг понял, что они уже довольно давно плывут сквозь Чернолесье.

Еще несколько раз встретились на их пути речные развилки и вырубленные на стволах лица демонов, знаки, указывающие, куда двигаться дальше. Хадри наловчился и теперь почти с первого раза, по одному ему понятным признакам, определял дерево с вырубленным ликом. Забрасывал веревку, осторожно притягивал ветки, стараясь не шуметь. Лики попадались разные. С дуплами вместо рта и сучками вместо глаз, разукрашенные резьбой и даже с искусно вырезанными на гладкой коре морщинами.

Пока они углублялись в чащобу, становилось все темнее, и в этой темноте чудилось что-то враждебное, будто холодные глаза неведомых существ кровожадно разглядывали их со стороны. Макарин то и дело вскидывал голову и оглядывался, пытаясь рассмотреть хоть что-то в окружающей черной пустоте.

— Факел бы зажечь надо, — прошептал воевода. — Ни зги не видно.

— Не вздумай, — тихо ответил Шубин. — На огонь враз сбегутся все те, кого ты видеть не захочешь.