На закат от Мангазеи

— Не знаю, как этот истукан на самом деле называется. Да это без разницы. Все дикари его называют по-разному. Я слышал, как минимум, пять имен. Для канасгетов он Мейк. Для ярган Чумульгула, бог сражений. Для самоедов Неназываемый. А для меня это просто большой кусок неумело обработанного золота, который позволит мне вернуться на родину, втоптать в говно старших братьев и больше никогда не продавать свой меч всяким иноземным ублюдкам.

— Я слышал, что этот идол не золотой, а медный, — сказал воевода.

— Вранье. Это для моих тупых ярганских друзей он медный. Они видели его целиком, но издалека и растрезвонили по всей тайге. А я видел его как вас сейчас, правда, не весь, только руку, но этого было достаточно, чтобы все понять. Медным он казался из-за темной краски, которой его некогда покрыли. А теперь краска кое-где слезла и под ней блестело золото. Я даже его на зуб попробовал. Представляете, московиты, целый истукан из золота. Почти как сокровища Западной Индии, на которые испанцы лапу наложили.

— Истукан из золота, — повторил воевода. — То есть это Золотая Баба все ж таки получается, о которой за Каменным Поясом сказки рассказывают.

— Ну, баба — это навряд ли, — не согласился Хоэр. — У него борода и меч в руке, если ярганам на слово верить. Сам не видел, врать не буду. Как тогда ящик уронили, так доски разошлись и только рука оказалась снаружи. Варза тут же развопился, волосы дыбом, мешковиной стал заматывать. Но уж поздно было.

— Складно поешь, — проворчал воевода. — Вопрос только зачем. Жизнь свою хочешь болтовней выкупить?

— Если меня убьете, никогда до каравана не доберетесь. Я один знаю, как это сделать. У вас есть только камень и девка. А у меня — знание, как применить и то, и другое.

— Применить камень и девку? — спросил Макарин. — Это как?

Хоэр ухмыльнулся.

— Пусть это пока останется моим маленьким секретом.

— Да нет уж давно каравана этого, — сказал воевода. — Сгнил в пучине. Напишем в отчете, что, мол, так и так, напали на караван Степана Варзы злые людишки под началом иноплеменника Хоэра. Караван погиб, злые людишки посечены, а оный душегуб Хоэр кончил свои треклятые дни на дыбе, полный страдания и христианского раскаяния. И закрыто дело.

Хоэр рассмеялся.

— Ежели вам только отписка нужна, то конечно. Но ведь до конца жизни будете грызть себя за то, что не пошли дальше. А, дьяк?

Макарин молчал, разглядывая голландского ублюдка.

— Будь по-вашему, делайте что хотите, — сказал Хоэр. — Но знайте, что караван Варзы никуда не сгинул. Заезжие самоеды видели, как прошлой осенью два коча шли на север вдоль берегов Края Земли к поморскому волоку. И я точно знаю, что в Западное море они с этого волока не выходили. Не спрашивайте, откуда знаю, все равно не скажу. А значит они до сих пор где-то там, в проклятых землях, куда не каждый самоед зайти отважиться. Вопрос только где именно. И вот на этот вопрос без меня вы точно не ответите. Как видите, мы можем быть полезны друг другу. Вы мне подходите даже больше дикарей. Тех в проклятые земли пришлось бы пинками загонять. А вы, московиты, наверняка не такие суеверные. Хотя до цивилизации вам, конечно, тоже далеко.

Хоэр смотрел на них, победно ухмыляясь. Ухмылка не исчезла с его изуродованной морды даже после того, как воевода, не выдержав, с размаху припечатал его по скуле кулачищем.

— Нет, но ты подумай, какой наглец, а, дьяк! Какой наглец!

Хоэр булькал кровью, копошась на дне лодки.

— Мы ничего общего не будем иметь с человеком, который повинен в нападениях и убийствах, — холодно сказал Макарин. — Ты можешь рассказать нам все, что знаешь. Сейчас. Тогда твою участь, возможно, мы решим более милосердно.

— Дурачье, — беззлобно сказал Хоэр. — Ради наивных принципов готовы провалить дело? В Москве новые власти тебя, дьяк, точно по голове не погладят. А насчет твари… У нас сейчас весь мир состоит из тварей. И вы от них мало чем отличаетесь, не стройте из себя святых монахинь.

— Ну уж баб мы точно не убиваем, чтобы из их волос шубы себе шить, — буркнул воевода.

— А, ты об этом, — Хоэр намотал на палец одну из светлых прядей со своего жуткого одеяния. — Это подарок. Ярганский князек со своего плеча отдал. Вот он любит девок свежевать, особенно белокожих и светловолосых. У него таких шуб несколько сундуков. Это из них самая приличная. Он мне еще предлагал ножны и колчан, искусно обшитый кожей с женских лобков. Вот это, я вам скажу, даже для меня было слишком.

Воевода сплюнул и перекрестился.

— Хоэр в переводе с твоего языка это шлюха, — сказал Макарин. — Ведь так? А какая вера может быть шлюхе? Шлюхе верить нельзя.

Хоэр осклабился.

— Шлюха честнее многих. Вы ей платите — она раздвигает ноги. И если платите хорошо — раздвигает усердно и с удовольствием.

— Мы не собираемся тебе платить. Истукан ты не получишь, хоть золотой, хоть медный.