На Западном фронте. Бес перемен

Порядок действий захватчиков нового типа также иной: сначала удовлетворяются частные интересы этнических, олигархических или криминальных группировок, затем перекраивается политическая карта целого региона и только в последнюю очередь оформляется «новая государственность». При этом объектом военного насилия становится не государство как таковое, а те или иные этнические группы, олицетворяющие собой это государство (например, русские на Украине и Кавказе или сербы в Косово). Ресурсы для ведения «неклассической войны» приобретаются за счет торговли оружием и наркотиками. Естественно, международное гуманитарное право в такого рода случаях не действует. «Неклассическая война» всегда предельно жестока и неразборчива в средствах. На такой войне происходит насильственное втягивание в боевые операции мирного населения и, как следствие, размывание различий между боевиками и мирными жителями.

Признаками поражения в «неклассической войне» являются не отступления по фронту, человеческие, материальные и территориальные потери, а разложение национального единства и тайная ликвидация несогласных. В такой войне самым чудовищным образом проявляются хищнические интересы, способствующие дальнейшему наращиванию конфликта (расхищение бюджетных средств, организация новых каналов незаконной торговли оружием, инфильтрация экстремистов в правоохранительные органы).

Все это происходит на фоне провокационного спора политиков и дипломатов о «неразрешимом противоречии» между двумя концепциями государственного строительства - концепцией защиты суверенитета и территориальной целостности, с одной стороны, и концепцией права народов на самоопределение - с другой. Жонглирование обеими концепциями служит самым наглядным примером «двойных стандартов» и любимой игрушкой циничных манипуляторов, заинтересованных в повсеместном разжигании войны на территории страны, которую они хотят ослабить или даже погубить. Влиятельные западные круги, заинтересованные в разрушении сначала Сербии (на ней ставился первый эксперимент), а затем и России, превращали концепцию самоопределения в лозунг признания особых прав меньшинств в ущерб правам и интересам нации в целом, оправдывая тем самым вооруженный сепаратизм.

На самом деле в вопросе соотношения права нации на самоопределение и права государства на сохранение территориальной целостности приоритет отдается принципу территориальной целостности. Исключение из общего правила, напомню, может быть только одно: национальное, региональное или религиозное меньшинство имеет право на реализацию принципа на самоопределение в полном объеме (т. е. вплоть до отделения и приобретения независимости) только в случае, если оно подвергается угрозе своего физического существования (пример - угроза жизни и основополагающим правам населения Крыма и Донбасса после захвата вооруженной хунтой власти в Киеве зимой 2014 года и последующей расправы нацистов с русскими активистами в Одессе).

Однако и это вполне гармоничное сочетание двух принципов международного права в последние три десятилетия стало объектом интриг. В конце XX века политический класс США провозгласил свою монополию на глобальное регулирование процессов самоопределения и пересмотр прав на суверенитет отдельных государств. Фактически Вашингтон попытался перекроить всю политическую карту мира, измельчая (атомизируя) крупные государства или растворяя их независимость в выстроенных в имперском духе международных организациях. Таким образом, одна империя и, следовательно, один культурно -исторический тип пытается навязать всему миру свой образ жизни и свой внешний аудит.

Единственный, кто может ему помешать завершить задуманное, - это Россия. Для нас эта борьба имеет решающее значение.

На холмах Грузии...

Утром 8 августа 2008 года я проснулся намного раньше обычного. Разбудили меня ласковое тосканское солнце и пение птиц. Я взял отпуск, но далеко от Брюсселя решил не уезжать, поскольку в течение всего июля шла тревожная информация из Закавказья. Мы отдыхали с женой и внуками в Италии, сняв с друзьями на несколько семей небольшой частный домик в десяти минутах от городского пляжа. Я вышел в крошечный дворик накрыть стол для семейного завтрака. Мы приехали к морю дня за два до этого и еще толком не успели разложить по комнатам вещи.

Где-то рядом зазвонил мобильник. Переступив через еще не разобранный чемодан, я схватил телефон и быстро нажал на кнопку ответа, чтобы сигнал не разбудил спящих в доме детей. Из динамика громко кричали: «Почему вы молчите? Нас здесь всех убивают! Вы нас предали? Скажите!»

Я узнал звонившего. Это был мой старый приятель-осетин, с которым я познакомился в бесланском штабе. Я попробовал успокоить его и понять, наконец, что за переполох. Мой собеседник немного успокоился, но продолжал сбивчиво рассказывать мне о произошедшей ночью трагедии. Из его слов стало ясно, что Саакашвили начал войну против Южной Осетии и нанес ракетно -артиллерийский удар по спящему городу Цхинвалу.