На Западном фронте. Бес перемен

«24 марта 1994 года похищенная из своего дома восьмиклассница Лена Назарова была зверски изнасилована группой из шести человек. В апреле 1994 года насильно изгнана из дома семья Съединых: мать, дочь и ее трое детей. Их жилье захвачено чеченцами. Семья вынуждена скитаться. 13 мая 1994 года. Вооруженные бандиты врываются в дом Каминиченко. Зверски избиты мать и бабушка. Тринадцатилетняя Оксана изнасилована и увезена в неизвестном направлении. Всего нападениям подверглось более 70 домов. Поэтому за два года численность русских, которые жили в станице с XVI века, сократилась с 7 тысяч человек до 2 тысяч».

Копии таких писем, обращенных к руководству страны, в исполком КРО поступали сотнями. К началу весны 1995 года Конгресс русских общин развернул в Ставропольском крае Координационный центр помощи русским беженцам. Он располагался в Георгиевске (в 1783 году именно в этом городе Восточная Грузия подписала трактат о переходе под протекторат России), а отделения центра были открыты в крупных селах по берегу реки Терек, например, в станице Галюгаевской. Помогая добровольцам, я впервые увидел проявления тихого мужества простых русских людей, которые переправляли на безопасный берег женщин и детей, пытавшихся спастись от резни. Эти отважные люди, среди которых были и православные священники, не искали наград и благодарностей. Но для меня они стали примером настоящего русского характера, способного на подвиг во имя спасения ближнего.

То ли дело местные чиновники! Этим было достаточно посетить Нефтекумский или Зеленокумский район Ставрополья, а то и просто подъехать к границе с Чечней километров за сорок, и они уже требовали за свое «беспримерное мужество» государственных наград и званий. Все-таки война, что ни говори, умеет проявлять характер, подсказывая, кто сволочь, а кто человек.

Те русские, которые смогли выбраться из зоны боев, в Чечню уже больше не вернулись. Материальные и моральные потери им никто не компенсировал. Но и в Центральной России русских беженцев ждал более чем прохладный прием. Жаловаться было некому, ждать помощи неоткуда. В Кремле сидели Березовский и другие союзники бандитов, а общество было растеряно и подавлено. Пресса же была занята любимым делом - шельмованием армии. Живущие на иностранные гранты «профессиональные правозащитники» соответственно «профессионально» терзали Россию. Одного из них, самого наглого и отъявленного врага моей страны, я решил публично высечь.

Первый уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Сергей Ковалев всю жизнь стремился стать «вторым академиком Сахаровым». В отличие от всемирно известного «отца водородной бомбы», Сергей Адамович ничего стоящего в своей жизни не сотворил, да и ничем особенным в толпе «профессиональных правозащитников» не выделялся, разве что чрезвычайной ненавистью к своей стране и народу. Зато гадить этот «голубь мира» умел по -крупному. То нагрянет в бункер Дудаева и оттуда в бинокль наблюдает, как боевики расстреливают солдат. То выступит в защиту популярного в Чечне бандита Шамиля Басаева, захватившего в Буденновске летом 1996 года городскую больницу с несчастными роженицами и их грудничками. То опубликует в одном из таблоидов «письмо к матерям России» вот такого садистского содержания:

«Руины города Грозного завалены трупами. Это трупы российских солдат. Их грызут одичавшие собаки. Эти обглоданные останки были чьими-то сыновьями — я от всей души надеюсь, что не вашими. В сыром темном бункере лежат раненые. Это российские солдаты, попавшие в плен. У иных из них началась гангрена. Они тоже чьи-то сыновья. <... > Кто-то из вас получит сообщение о том, что ваш сын пропал без вести. Не верьте. Он лежит на улице в Грозном, и его грызут собаки. Или он умер от сепсиса в чеченском плену».