На заре авиации

И на Северо-Западном фронте затишье. После летнего наступления, когда немцам удалось продвинуться, отбить кое-какие города, наступило затишье. Противники обменивались артиллерийскими налетами, причем немцы имели преимущество из-за превосходства в тяжелой артиллерии. На Западном фронте бои продолжались и немалую роль сыграли английские танки. Огромные, неповоротливые, для немцев они стали неприятным сюрпризом. Германия лихорадочно стала разрабатывать свои, еще более неуклюжие, имевшие до восемнадцати членов экипажа. Свои танки имела Франция, причем более совершенные, с поворотной башней. Английские и немецкие имели спонсоны с пушкой или пулеметом. Только Россия, как и Германия, появление нового рода войск проспала. Русские и немецкие генералы ошиблись, считая главным родом войск кавалерию, а война маневренной, как ожидали, не случилась, позиционной была. Серьезные укрепления с обеих сторон, несколько рядов колючей проволоки, а главное – пулеметы, появившиеся в войсках в массовом количестве, не давали пехоте шанса продвинуться в атаке. Детище Хайрема Стивенса Максима имели Германия и Россия; Франция и Англия выпускали свои пулеметы.

С появлением танков на поле боя конструкторы стали разрабатывать противотанковые пушки, а еще зенитные орудия, ведь авиация стремительно развивалась. Любая война приводит к жертвам, разрушениям, но она дает резкий толчок прогрессу. Для зенитной и противотанковой артиллерии потребовались снаряды с высокой начальной скоростью, были созданы новые пороха, дающие такую скорость. Промышленность стала осваивать конвейерные методы сборки оружия и техники, а для этого нужны были станки с высокой точностью обработки, новые виды сталей. А после применения немцами отравляющих веществ, в основном хлора и иприта, появились противогазы и новый род войск – химзащиты.

Немцы готовились к весеннему наступлению, подтягивали силы. Командованию русской армии требовались разведданные. Андрей получил задание на вылет. С ним и летнаб лететь должен с фотокамерой. Пролетели вдоль передовых позиций германцев. Летнаб успел сделать несколько фотографий. Были обстреляны с земли из пулеметов. Удачно ушли, не получив повреждений, отвернули в сторону немецкого тыла. Артиллерийские батареи, склады, конницу размещают в тылах. Оба, и Андрей и Кагальницкий, в теплых меховых куртках, таких же штанах, в унтах, меховом шлеме и шерстяной маске. Похожую еще со времен Крымской войны называют балаклавой. Во время полетов зимой щеки и нос можно запросто поморозить сильно. Мороз и встречный ветер делают свое дело. Сначала гусиным жиром лицо мазали, помогало мало, вспомнили о масках, обморожения прекратились. Если на земле минус десять, то на двух тысячах метров уже все двадцать, да с ветром. И технике трудно и людям.

Погода портиться начала, солнце скрылось за облаками. Андрей показал летнабу – возвращаемся, покрутив поднятым пальцем. Кагальницкий кивнул. Практически задание выполнили. Андрей развернулся, по компасу прикинул курс. Места знакомые, не один раз здесь летал, можно без карты ориентироваться. Через несколько минут полета Андрей обратил внимание на альтиметр. Странно! Обороты мотора он не сбавлял, рули высоты не трогал, аэроплан же теряет высоту. За каких-нибудь десять минут триста метров потеряли. Попали в нисходящий поток? Андрей потянул рычаг подачи топлива. Обороты возросли даже на слух. Какое-то время высота держалась, потом снова стала падать. Андрей встревожился. Если так пойдет дальше, немецкую передовую они перелететь не успеют. А еще и Кагальницкий заметил непорядок, в плечо толкнул, пальцем вверх тычет. Давай, мол, высоту. На альтиметре уже тысяча метров. Становится опасно, немцы вполне могут достать из пулеметов. А для Андрея непонятна причина. К нижней поверхности крыльев присмотрелся, они выше кабины, а на них тонкий слой льда. Стало быть, на верхних поверхностях еще хуже. Руку в краге высунул за борт, похлопал по полотняной обшивке, тонкие пласты льда отлетели. Да это же обледенение! Самолет за счет льда набрал вес, мощности мотора не хватает, не рассчитан он на такую тяжесть. И бороться со льдом невозможно. Единственно – спуститься ниже, там температура и влажность другие, обледенение может прекратиться. Тоже опасно, на земле германцы, низколетящий аэроплан собьют запросто. Решил тянуть сколько можно, главное – через линию фронта перебраться. Дал максимальный газ, рычаг уже до упора. Мотор заревел, снижение прекратилось. Андрей то на прибор поглядывал, то за борт, на землю. Когда же передовая? Все, показались извилистые траншеи, потом нейтральная полоса, снова траншеи, уже наши. На душе полегчало, но потом снова накатила тревога. Дотянут ли до аэродрома? Начал вспоминать, где находятся поля или ровные площадки. Память сразу подсказала – есть такое место, верстах в десяти-двенадцати, у ветряной мельницы. Это как минимум надо шесть-семь минут продержаться в воздухе. Кажется – мелочь, но сейчас каждая минута вечностью кажется.