На земле и на небе

Утром Шура опять убежала к в больницу, а в воскресенье Катя купила апельсины и пакет яблочного сока и вместе с детьми пошла проведать выздоравливающего.

Катя не любила больницы, вернее, не просто не любила, а боялась их. Даже проезжая мимо на автобусе, она старалась отвести взгляд, инстинктивно отстраняясь от ощущения страдания и боли, что, казалось, несло в себе само по себе серое, угрюмое здание. Сама она не раз бывала там. В юности ее мучили приступы режущих болей в животе. Но как только «скорая» доставляла ее в больницу — приступы, вероятно от страха, исчезали. И, провалявшись на пахнущих хлоркой простынях два-три дня, она опять уходила домой, неся тяжелые воспоминания о своих страхах, боли и страданиях лежавших вместе с ней женщин.

Уже в коридоре на нее опять пахнуло тем же до жути знакомым запахом хлорки, лекарств и дешевой пищи, что привозят в отделение на грохочущей тележке в огромных деформированных кастрюлях. Она невольно поежилась и устремилась по лестнице вверх, стараясь убежать от этого тошнотворного запаха скорби и нищеты. Дети с трудом поспевали за ней.

Палата, где лежал Вячеслав, была на пятом этаже. В холле пятого этажа Кате стало легче: здесь было много света, из открытых окон веяло прохладой поздней осени.

Она открыла дверь пятьсот пятой палаты и пропустила детей вперед. Они робко вошли внутрь. Если бы не большая, со специальными приспособлениями медицинская кровать, можно было бы подумать, что это вполне приличный гостиничный номер, состоящий из мини-прихожей, большой комнаты, где находился пациент, и примыкающего к ней небольшого закутка, где стояла кушетка. Именно оттуда и вышла улыбающаяся Шура. Она наклонилась к детям, чмокнула в щеку сына и погладила по голове Ксюшу.

— Проходите — гостями будете, — она взяла их за руки и подвела к большой кровати, где, словно мумия, извлеченная из саркофага, весь в бинтах лежал Вячеслав.

Он, увидев детей, слегка приподнялся, опираясь на локти, и его лицо расплылось в счастливой улыбке.

— Санька, дай пять! — приветствовал он сына.

Мальчик тихо подошел и протянул отцу руку. Тот пожал взмокшую от волнения ладошку сына и опустился опять на подушку.

— Ксюшка, ручки целовать буду, когда уж выздоровею, не обессудь, — добавил он шутя, но Катя заметила мелкие бисеринки пота, выступившие на его бледном лбу. Вероятно, каждое движение было для него очень болезненным, но он старался мужественно преодолеть эту боль.

— Слава, мы ненадолго… — проговорила, оправдываясь за невольно причиненные ему страдания, Катерина. — Мы бы пришли попозже, да Санька сильно скучает.

Катя взглянула на мальчика и пожалела, что взяла с собой детей. Санька стоял рядом с кроватью, не в силах оторвать испуганный взгляд от бинтов. Он знал своего отца только здоровым, веселым и сильным. А сейчас у него было одно желание — убежать, скрыться, спрятаться от этой страшной картины.

— Ну мы пойдем, Слава, выздоравливай, — сказала Катя торопливо и заметила, как мальчик с облегчением вздохнул. — Вот апельсины и сок — витамины тебе сейчас нужны. Она протянула Шуре пакет, но та замахала руками и засмеялась.

— Катюха, ну что за напасть — кто ни придет, один и тот же набор. Славка сроду апельсины не ел — у него аллергия, и у меня скоро будет, не могу же я каждый день их тоннами поглощать.

Катя в растерянности опустила пакет.

— Ешьте сами, — успокоила ее подруга, — я еще вам сейчас подкину, у меня всего уймища.

Шура подошла к небольшому холодильнику, открыла дверцу и стала вытаскивать один за другим пакеты с соком и апельсинами.

— Вот возьми. Нам не нужно столько. Один пакет только оставлю — с гранатовым соком, говорят, он для крови полезный. А все остальное забирай. — И она стала складывать в большой полиэтиленовый мешок прямоугольные паты, приговаривая: — Ананасовый, яблочный, апельсиновый, еще апельсиновый, опять яблочный. Пейте на здоровье. Сегодня ребята Славику должны пивка с рыбкой принести и огурчиков маринованных.

— А можно? — робко спросила Катя, поглядывая на распростертое тело мужчины.

— Конечно! — уверенно ответила Шура, озорно сверкнув глазами: — Ему же не аппендицит вырезали.

— А что нам в следующий раз принести?

— Ничего не надо, — подал голос Вячеслав, — я скоро уже выпишусь, не век же мне здесь торчать. А то так и разориться недолго.

Лечение платное, ахнула Катерина. Вот почему такие хорошие условия! Наверное, действительно дорого.

— А сколько… — начала было она и осеклась, понимая некорректность вопроса.

— Шуренок, — попросил Слава, — мне надо с Катюхой наедине посекретничать.

Шура только кивнула в знак согласия:

— Детки-конфетки, за мной!

Она взяла детей за руки, но у порога оглянулась, и Катя заметила легкую тень тревоги на ее лице.

— Шура, я недолго, — успокоила ее подруга.

— «Пять минут, пять минут….» — фальшиво пропел Слава, слегка приподнялся и пошевелил пальцами руки в прощальном жесте.

Катерина подошла к Славику. Теперь он уже не улыбался, глаза смотрели серьезно и устало, рыжие брови сошлись на переносице.