На Земле и в космосе

Еще один вариант путешественников из будущего, попадающих в наш век, мы находим в рассказе В. Фирсова «Первый шаг к Берлину» («НФ», № 19). Благородно стремление хотя бы на книжных страницах помочь солдатам и партизанам Отечественной войны. И как это нетрудно сделать, если распоряжаться могущественной техникой XXV столетия и знанием, как пойдет война, наперед. Но первый шаг к Берлину советские бойцы сделали все-таки без помощи хронолетов. Не люди из будущего помогли им, а они сами спасли будущее. Наши далекие потомки, прибывшие к нам в научную командировку и угодившие на передовую, вообще оказываются в не очень ловком положении. Вмешиваться — запрещено, не вмешиваться — подло. Герой рассказа хронолетчик Росин недоумевает: «Почему не дать предкам вакцину от рака, синтезаторы пищи, чертежи кварк-реактора?» В самом деле, почему? Ну, с кварк-реактором, может быть, и стоит повременить, как бы его не превратили в новую сверхбомбу, а вот вакцина от рака… Гуманный был бы шаг, уважаемые товарищи потомки! Неужели вы можете колебаться? Миллионы людей, умерших от этой болезни, не умрут преждевременно. А почему, собственно, только от рака? Скончаться от чумы или чахотки ничуть не приятнее. А ведь вы можете сделать так, что на Земле во все времена не будет никаких болезней. И никогда не было. Впрочем, почему речь идет только о болезнях? Надо ли людям столько веков мучиться от угнетения всевозможных господ, от тирании невежественных святош, терпеть голод и неурожаи, рабство, колониализм, фашизм… Ведь во власти потомков избавить человечество и от этого. А война? И войн не будет. Но если не будет многострадальной, выстраданной человечеством истории, то сможет ли возникнуть это самое прекрасное будущее, которое избавит людей от болезней, угнетения, войн? Вот что встает за простым вопросом хронолетчика Росина: «Почему не дать предкам вакцину от рака?».

Тему Великой Отечественной войны затрагивает и Б. Балашявичюс в рассказе «Знакомый солдат» («Фантастика–78»), однако, претензий может возникнуть побольше. Все-таки форму рассказа диктует содержание, и появление такого условного и сильнодействующего литературного приема, как привидение, должно быть оправдано. В рассказе солдат, убитый 22 июня 1941 года, спасает современного мальчика, вырывая у него из рук залежавшуюся с тех времен гранату. Видимо, автор хотел сказать, что те, погибшие, и сейчас продолжают спасать наших детей. Но все-таки призраки как-то больше соотносятся со старинными английскими замками. Не лучше ли там их и оставить?

Но уж вовсю потусторонние силы развернулись в рассказе Дмитрия Де Спиллера «Светящаяся паутина» из того же сборника. Герою, восьмилетнему мальчику, являются умершие женщины, убитые коты перемещаются со свалок в коридоры, и даже возникает существо, то ли по Босху, то ли по Гоголю, одновременно похожее и на ласточку, и на дельфина, и на свинью. Представляете себе! Насколько я информирован в данной специальной области, дети всегда считались безгрешными. За что же ребенку выпало такое? В конце рассказа, правда, сделана попытка «научного» объяснения этой чертовщины, но по-прежнему осталось неясным, во-первых, почему существование нейтронных молекул должно вызывать загробные кошмары, а во-вторых, зачем это понадобилось автору.

Я вовсе не против сказок, волшебства и даже привидений в художественной литературе. Но дело это, прямо скажем, тонкое. Призрак отца Гамлета является, например, датскому принцу весьма своевременно и обоснованно. А вот введение трансцедентальных объектов в нашу повседневность требует осознанных художественных задач. Очень трудно сказать, какая задача стояла перед Д. Де Спиллером, когда он заставлял удавленного в крысином капкане котенка возвращаться неисповедимыми путями в дом, где свершилось злодеяние.