На земле Волоцкой: Повесть о мужестве

Где-то далеко, далеко в памяти оставался прежний Витюшка, горько плакавший, забившись под одеяло, от гнетущего сознания своей беспомощности, невозвратимости потери. Прожитые годы закалили, укрепили волю Виктора. Можно было спокойно и уверенно смотреть вперед и строить свою жизнь.

19. БОГАЧ И НИЩИЙ

В жаркий июльский день Виктор ехал на пригородном поезде в Москву в почти безлюдном вагоне. Сидел у полуоткрытого окна, углубившись в книгу, и не сразу заметил, как в вагон вошел новый пассажир, высокий, обрюзгший, в полинялой солдатской гимнастерке с закатанными рукавами, с опухшим красным лицом. Еще в дверях, выставив вперед свои обнаженные зарубцевавшиеся культи с перевернутой фуражкой на них, по привычке хрипло заголосил:

— Граждане, подайте безрукому воину! Теперь побираюсь, не способен ни к какой работе…

Увидев, что в вагоне, кроме Виктора и одинокой старушки, сидевшей у двери, больше никого нет, он умолк и подсел к Виктору. Водянистые, с кровяными жилками глаза смотрели осовело.

— Хоть бы ты, браток, помог калеке, ссудил на стаканчик утешительного, — наклонился он к юноше, обдавая перегаром. И вдруг откинулся назад, удивленно заморгал глазами: — Тоже… калека, горе мыкаешь.

Виктор отложил в сторону книгу и усмехнулся:

— Не-ет, горе не мыкаю, а… — указав на раскрытый учебник, доверчиво пояснил: — Еду в институт сдавать экзамены.

Весь дальнейший путь до Москвы они ехали вместе. Новый знакомый ни минуты не молчал, спешил выговориться. Рассказал о себе все — имеет среднее образование, но делать ничего не умеет и не хочет.

— А зачем? — громко спрашивал он, колотя себя культей в грудь. — Я кровь проливал за Родину… Пускай теперь кормит. Я имею полное право жить, ни о чем не беспокоясь. Ты думаешь, я пенсию не получаю? Получаю, да еще какую. Но я сознательный человек, полностью пенсию отдаю жене и дочери. — Он тряхнул картузом с медяками, хлопнул короткой культей по провисшему карману засаленных армейских брюк. — Столько же и себе собираю. Большего мне не нужно, но и на. меньшее я не согласен.

Хмель постепенно сходил. Новый знакомый Виктора перестал бахвалиться и приступил к расспросам:

— Как ты живешь? Работаешь?! Неужто умеешь?

На остановках в вагон входили пассажиры, все более заполняя вагон. С удивлением и интересом смотрели на двух одинаково изувеченных войной людей.

С заметной жалостью поглядывал Виктор на своего попутчика: человек в годах и, главное, фронтовик, и так опустился! Находит свое утешение только в вине. Хотелось чем-то помочь ему. Но чем? И как? Виктор знал, что здесь человек сам себе первый помощник. Инвалид же искал помощь только у других.

Виктор готовился к важному разговору с этим человеком, внимательно всматривался в его лицо и вдруг разглядел на небритой щеке приметный рубец-шрам.

— А нас, кажется, вместе оперировали в одном госпитале? — осторожно напомнил Виктор. Сосед уставился на него.

— Точно, браток, помню, — выдохнул он. — Лежали рядом…

И тогда Виктор решился рассказать о себе все.

В Москве из вагона они вышли вместе. Собеседник Виктора заметно отрезвел, стал более серьезен, глядел уже осмысленнее, с какой-то затаенной тоской в глазах. Он даже обнял юношу на прощанье и заверил:

— Бросаю пить… Буду жить, как ты… — И решительно пошагал уже твердой походкой, надев картуз и спрятав «руки» в карманы брюк. Виктор посмотрел ему вслед, подумал:. «Выполнит ли свое обещание?» Так хотелось верить!

Приемные экзамены в педагогический институт Виктор сдал успешно. Немного страшил конкурс, пройдет ли? Ведь на каждое место несколько человек. С нетерпением ждал, когда же будут вывешены списки. А пока жил в общежитии института и знакомился с Москвой.

Наступил день, когда в вестибюле института вывесили списки принятых на первый курс. С бьющимся от волнения сердцем Виктор протолкался вперед и… нашел свою фамилию.

20. В МОСКВЕ

Прошло несколько лет…

В светлом обширном зале Московского областного педагогического института было людно. Собрались студенты-выпускники, гости. Выдавали в торжественной обстановке дипломы.

Услышав свою фамилию, к столу, за которым сидели ректор, декан, профессора, неторопливой походкой подошел среднего роста, светловолосый, круглолицый студент в очках, в простеньком сером костюме и в сапогах.

— Поздравляю! — Ректор института держал в руках новенькую синюю книжечку с гербом Советского Союза. — Вдвойне поздравляю! Ваш диплом с отличием.

Выпускник протянул «руки», бережно принял диплом, услышал, как в зале зааплодировали.

Он был единственным из всей группы, кто получил диплом с отличием. Теперь он преподаватель-историк. Продолжит дело Дим Димыча в своей деревенской Ядринской школе.