На златом крыльце сидели

– Отличный вечерок, не так ли, Захаров? – промурлыкал толстяк, напоминающий шерстяной клубок, пальто обтягивало грузное тело, пуговицы трещали при каждом шаге, норовили отлететь. – Хорошо, не стали брать ваньку, легкий променад способствует работе мозга. Нам предстоят великие дела!

– Безусловно, – вздохнул сухопарый и с укоризной поглядел на товарища. – Поликарпов, вам не приходило в голову обновить гардероб?

– Что за вздор, mon ami?!13 Этот мне сшили на заказ всего год назад! Между прочим, труд великолепного еврейского портного… Благо, он не слышит! Вам стоит поучиться деликатности.

Спутник коротышки проявил деликатность глубокомысленным молчанием, глаза закатились под лоб.

– Можно сказать, пришли, – буркнул он, рука, покрасневшая от мороза, ткнула в имение сенатора. – Вы так ничего и не объяснили. Поде́литесь соображениями? Или мне вновь корчить из себя болвана?

– Вам следует носить рукавицы, старина, – поежился сыщик. – Что касается дела, мы обладаем равным количеством информации. Право, зачем Господь дал человеку разум? Не отвечайте, вопрос риторический. И сотрите кислую мину, сейчас я все разжую.

– Очень на это надеюсь.

– В сущности, картина преступления известна. Двинов убит кем-то из ближайшего окружения. Кухарка, выступившая в качестве сообщницы, последовала за хозяином, отстав на полдня. Нужно выяснить, кто это сделал, только и всего… Пара допросов, глядишь, ниточка и потянется.

Захаров не удержался:

– И правда! Камень с души…

– Видите, ничего сложного, – в очах следователя полыхнул лукавый огонек.

– Надо полагать, убийца – лицо, которое подбрасывало тайному советнику крыс, – невесело усмехнулся Марк Вениаминович.

– Та, в супе, была не единственной?!

– Разве я об этом не упоминал?

Поликарпов замер точно вкопанный, по лицу побежала тень, губы зашлепали в беззвучном диалоге с самим собой. Наконец он произнес:

– Конечно! Вы правы, mon ami!14 Как всегда, брякнули глупость и попали точно в цель…

– Рад стараться, Антон Никодимович. Но… зачем негодяю так поступать?

– Для устрашения жертвы и причинения ей морального вреда.

В голосе доктора прозвучал мягкий упрек:

– Вечно вы, юристы, шпарите сухими терминами. Речь идет о страданиях души!..

– Подобные сентенции не приличны слуге медицины! Вот и крыльцо. Будьте любезны, друг мой, дерните колокольчик. Становится зябко.

Пальцы цвета вареных раков обхватили заиндевелый шнурок, из глубины помещения донесся звон, резная створка хрустнула свежей наледью.

– Зыков! – обрадовался служитель Фемиды, цепкий взгляд шарил по удивленной физиономии камердинера. – Вы-то мне и нужны! Скажите, пожалуйста, когда объявилась первая тварь?

Брови слуги поползли вверх.

– Excusez-moi, monsieur?15

– Крыса…

– Ах да! Пожалуйста, заходите. Жуткий сквозняк.

Запорошенные цилиндры переместились на тумбу, под ними тотчас растеклись лужицы, дворецкий принял у гостей верхнюю одежду.

– Уютная гостиная, – одобрил Антон Никодимович. – Так что насчет грызунов, милостивый государь?

– Вы все знаете?

– Надеюсь, что да, – полицейский наградил приятеля испепеляющим взглядом.

Зыков собрал лоб в гармошку.

– Дайте-ка подумать. Впервые это случилось… в самом начале осеннего мясоеда.

– Экая точность! А вы молодцом-с…

– Сие нетрудно, – поклонился управляющий. – Именно в этот день господин изволили венчаться.

Чиновник Министерства внутренних дел подозрительно сощурился, замшевая перчатка взлетела над головой, предвосхищая реплику Захарова.

– Вы хотите сказать: первый хвостатый супостат возник на пороге одновременно с Ириной Витальевной?

– Получается так, милостивый государь.

Сыщик и врач переглянулись.

– Дома ли хозяйка? Нам желательно с ней повидаться.

– Разумеется, господа! Следуйте за мной.

Взор Поликарпова устремился вслед за жестом слуги, наверх уводила драпированная парчой лесенка, невообразимо длинная и крутая.

– Если вас не затруднит, батюшка, пригласите мадам сюда.

***

Молодая вдова не заставила себя ждать. Легкое кремовое платье шуршало дорогим барежем, гладко зачесанные волосы и по-детски оттопыренные уши придавали лицу выражение наивности и чистоты.

Доктор приветствовал ее галантным поклоном, губы Поликарпова замерли в двух вершках от затянутой в перчатку руки.

– Господа, не прикажете водочки? На улице лютый мороз!

Приотстав от хозяйки на шаг, черной тенью скользил дворецкий, серебряный поднос едва уловимо подрагивал при ходьбе. Кристально чистая слеза катилась по круглому боку графина, изысканные стопки жались к нему, точно цыплята к курице.

– Non, merci16.

– Пожалуй, – обрадовался Захаров, голова запрокинулась назад, из горла вырвалось довольное кряканье. – Хороша, чертовка. Можно еще?..

– Разумеется, – улыбнулась Ирина. – Зыков, оставьте угощение и ступайте. Уверена, беседа не предназначена для чужих ушей.

Антон Никодимович вежливо склонил голову, благодаря девушку за гостеприимство и выражая одобрение деликатности.

– Итак, – произнес он, едва слуга удалился за дверь, – вы родом из…

– Семейства Татищевых. Мой батюшка – столбовой дворянин. Правда, имение наше захудалое, душ всего с десяток.