На златом престоле

— Сожидай ввечеру гостей.

Вздрогнул человечек, испуганно забегали его чёрные вишни-глаза, стал озираться он по сторонам, а молодицы уже и след простыл.

Воротился грек к себе в терем, отослал всех слуг кого куда, запер двери, стал с волнением дожидаться вечера.

В сумерках, в самом деле, тихо стукнул кто-то в дверь. Осторожно, дрожащими дланями отодвинул Птеригионит засов.

Некто большой и полный протиснулся в горницу. Намётанный глаз евнуха сразу признал женщину. Он зажёг свечи, сел на лавку напротив нежданной гостьи. Жёнка была в тёмной, но богато отделанной серебром одежде, лицо её покрывала булатная личина.

— Дело к тебе, — хрипло промолвила она, положив на стол перед собой тугой мешочек.

— Без дела ко мне не приходят, — Птеригионит мрачно ухмыльнулся.

Жёнка сняла личину. Тотчас признал евнух княгиню Ольгу.

— Ты княгиня галицкая, супруга Ярослава! — немало удивился он.

— Как видишь.

— Что же ты хочешь от меня? Я так понимаю, у тебя есть враг, которого надо...

Он не договорил.

— Прав ты, грек. Враг тот сейчас далеко. В Суздале. Сидит в темнице у моего отца, князя Юрия. Зовут его Иван Берладник.

— Твоему супругу он двоюродный брат и, значит, может претендовать на престол в Галиче.

— Да, так. И мой супруг хочет, чтобы мой отец передал Ивана в его руки.

— Он правильно поступает. Очень осмотрителен твой мудрый супруг, — пробормотал евнух, обнажая свои безобразные огромные зубы.

Ольга поморщилась от отвращения.

«Фу, какая гадость этот Птери... Запомнить никак не могу», — подумала она и решительно заявила:

— Ты не должен допустить, чтобы Иван Берладник попал к моему мужу... Живым... Ты понял?

— Конечно понял. Скопец Птеригионит не задаёт лишних вопросов. Вопрос у меня к тебе один, светлая госпожа: когда мне выезжать?

— Как уговорятся князья о выдаче Ивана, дам я те знать. Тотчас и поедешь. А дальше сам разумей. Спроворишь дело — озолочу. Нет — худо будет.

В хриплом голосе звучала угроза. Евнух нервно облизывал губы, косил вишнями-глазами по сторонам, прикидывал, соображал.

— Трудное дело. Князя Ивана крепко стерегут. Если только... Если будет очень много серебра, я смогу... — осторожно проговорил он.

— За сребром дело не станет, — Ольга брезгливо скривилась и махнула рукой.

Тугой тяжёлый мешочек тотчас полетел в сторону Птеригионита.

— Справишь дело, втрое боле дам.

— Не ведаю, скоро ли удастся мне подобраться к князю Ивану, — качая головой на тонкой змеиной шее, продолжал сомневаться Птеригионит. — Иногда проще оказывается отыскать путь к человеку свободному, чем к пленённому. Но я попробую.

Он развязал мешочек, скрупулёзно пересчитал серебряные слитки, стал пристально разглядывать находящиеся тут же несколько золотых колец.

Ольга с презрением смотрела на костлявые пальцы евнуха.

«Боже, какая гадина! Змеюка ядовитая!» — В душе у ней всё переворачивалось от омерзения.

— Что, мало? — спросила княгиня, пренебрежительно морща нос.

— Не в этом дело. Серебра и ценностей, конечно, достаточно. Для предварительной оплаты моего труда. Но, возможно, придётся купить кое-кого. Поэтому прошу, светлая госпожа, ещё столько же.

— Ладно, будет тебе серебро. Пред тем как поедешь, дам. Только дело справь. Гляди у меня! — Она поднесла к лицу грека довольно увесистый пухлый кулак.

Евнух испуганно отпрянул. Ольга наигранно, через силу расхохоталась. Затем резко поднялась с лавки, стала надевать личину, промолвила глухо:

— Пора мне идти. И не вздумай обмануть. Из-под земли достану!

Евнух, приложив руку к сердцу, отвесил ей глубокий поклон. Лязгнул засов, провалилась во тьму южной ночи зловещая фигура в чёрной одежде.

— Вот тебе и княгиня, — прошептал в пустоту Птеригионит, закрывая дверь и пугливо озираясь.

ГЛАВА 30

Снова сидел Ярослав с ближними своими людьми в малом Владимирковом покое, разложив на столе тестевы грамоты — багряного цвета, с золотой печатью — стойно хрисовулы[189] ромейского царя. Напротив него — всегда серьёзный задумчивый Избигнев, рядом с ним Семьюнко ерошил рыжие кудри, чуть поодаль — опытный дядька Гарбуз, воевода Тудор и молодой Коснятин Серославич, которого по просьбе Тудора недавно ввёл князь в члены своего «малого совета».

— Добр молодец... Рать добро знает... Ум хорош, — хвалил Коснятина воевода.

Умные советники были надобны, хотя отец Серославича некогда крепко спорил и возражал Ярославу. Ну да сын ведь за отца не в ответе.

— Вот прислал князь Юрий из Киева грамоты. Велит мне по праву старшего идти ратью на Волынь, на Луцк. Видно, не желает мира на Руси. Хочет вовсе Изяславовых сынов волостей лишить, — Ярослав вздохнул. — Хоть и клялся киянам, что с миром идёт, а всё одно послал воевод своих на Пересопницу, где засел Мстислав. Не стал старший Изяславич ждать осады, отъехал сперва в Луцк, к молодшему брату, а затем и дальше, в Польшу рванул. Помощи против князя Юрья просит. Испрашиваю вашего совета. Как мыслите, что нам теперь делать? Говори ты первый, Тудор.

— Каназ Юрий — сильный. Много войска имеет. Против него идти — нет, не нада. Нада Луцк идти, копьём брать, — решительно заявил печенежин.