На златом престоле

Приложив ладони к челу, женщины пристально разглядывали приближающихся всадников. К ним вскоре присоединилась встревоженная Ингреда.

— И кто ж то такие? — щурясь, недоумённо пожимала плечами Рикса. — Вовсе не ведаю. Вон тот, передний, в плаще, золотом отделанном. И рубаха у него, видно, дорогая.

— Одежда князя, — коротко промолвила Ингреда.

Уже можно было рассмотреть лица вершников. Вот они стали спешиваться у ворот, настежь открытых. Одинокий страж, дремавший под раскидистым дубом, вскочил было, схватил копьё, но передний, тот, что был в алом дорогом плаще, примирительным жестом успокоил его.

— Не враги, не воевать пришли, — донёсся до ушей женщин его ровный голос.

— Кто ж сие? Кого нелёгкая занесла? — продолжала удивляться Рикса.

Старая угринка вдруг отмолвила, прошамкала беззубым ртом:

— Ярослав Галицкий.

— С чего взяла? — хмыкнула Рикса. — Что ему у нас деять? Отец еговый первым ворогом нашим был!

— Мать его Софию знала я. И деда его, короля Коломана. На деда похож, разве волос посветлей.

— Тож ворог был, дид еговый! — проворчала, недовольно морщась, вдовая княгиня. — Хитрый, бают, коварный. Батюшка мой не раз с им ратоборствовал. А ещё, люди молвят, колченог он был, Коломан твой, крив да горбат. Сей же человек молодой вовсе не уродлив, но, напротив, довольно пригож собой. Выдумываешь, верно!

— Знаю, что говорю! — Угринка недовольно поджала уста.

Рикса удалилась в верхний покой и велела угринке одевать себя. Вскоре она появилась на крыльце в красивом багряном платье из плотного фландрского сукна, в убрусе, вышитом огненными жар-птицами, вся увешанная золотыми колтами, серьгами, монистами и браслетами.

Человек в отделанном золотом плаще тотчас поспешил ей навстречу.

— Здрава будь, светлая княгиня.

— Здравствуй и ты! Полагаю, предо мною Ярослав, владетель Галича?

— Он самый. А я, думаю, вижу славную на весь белый свет красотой и умом Риксу, мать князя Мстислава?

— Твоя догадка верна. Не пойму, что ищешь ты в наших краях. Имею надежду, не ворогом ко мне явился.

— Вестимо. Вороги без рати не ходят. Я же всего два десятка отроков с собой привёз. Нет, княгиня, нет. Да и кто осмелится воевать с такой красавицей, какой сумасшедший! Твоя красота, дорогая сестра, будто призывает мир творить.

— Говоришь «сестра»? — удивилась Рикса.

Она была сильно польщена словами Ярослава о своей красоте.

— Да, и полагаю, что отныне ты и будешь мне, стойно сестра. Евдоксия Познанская — молодшая моя сестра, ты же — старшая. Старшая не по летам — по разуму.

— Ну что ж, братец, — Рикса заулыбалась и едва подавила смешок. — Прошу в хоромы. Тотчас стол сготовим, попируем. А там и расскажешь, что у тебя ко мне за дело.

— То добре, хозяюшка. Но сперва... Хотел бы я о деле потолковать.

Они поднялись по крутой дощатой лесенке в одну из теремных башен и остались вдвоём в просторной светлой палате. В раскрытое окно задувал с Луги прохладный ветерок, было свежо, стоял тот час, когда ещё не припекало сильно солнце и не было той одуряющей жгучей жары, от которой трудно дышать.

Рикса сидела на скамье, подперев кулачком щёку. Лицо её светилось любопытством, и в тоже время проглядывало в нём некое затаённое лукавство. Хитра и опытна в делах была эта полька — вдова двух государей. Ярослав говорил медленно, не спеша, смотрел куда-то в сторону, старался держаться спокойно.

— Было время, и враждовали мы. Ратился покойный отец мой с супругом твоим первым, князем Изяславом. И сын твой Мстислав, помню, под Останковом немало лиха причинил земле Галицкой. До сих пор многим памятна та жестокая сеча. Но схлынули, как вешние воды, минули, полагаю, и не воротятся больше тяжкие те лета. Цветёт нынче Галичина, цветёт Волынь.

— А давно ли, дозволь спросить тебя, стоял ты с дружиной под Владимиром? А допрежь того под Луцком воевал с сынами моими? А, братец дорогой? — спросила с заметной издёвкой в голосе Рикса.

— Ходил в воле тестя своего, поэтому... — Ярослав не договорил. — Ныне, сама знаешь, умер князь Юрий. Нет его, нет смысла и в было]! вражде.

— Вовсе не уверена в том. Ведь ты так и не вернул Мстиславу погорынские городки. Хотя клялся.

— Ты бывала в этих городках? Знаешь, какие они? — Ярослав грустно усмехнулся. — Стоят ли они того, чтоб из-за них воевать?

— Неважно. В городках тех рати ты, верно, держишь. А людины окрестные дань тебе платят.

— Невелика та дань, сестра. Впрочем, немного не о том пошла у нас речь. О младшем сыне твоём, Ярополке, хочу я потолковать.

— С чего вдруг? — Рикса сразу насторожилась.

— Вижу, пятнадцатый год паробку идёт. Пора бы ему стол давать. Вот и предложенье у меня есть...

— Какое предложенье? Темнишь что-то, братец, — недоумённо сдвинула брови вдовая княгиня.

Как раз накануне говорила она со Мстиславом об уделе для Ярополка, но первенец её привычно отмахнулся, бросив через плечо матери неопределённое: «Тамо поглядим!»