На Золотой Колыме. Воспоминания геолога

Было очень обидно сидеть сложа руки в ожидании возможности переправиться на ту сторону реки. До устья Эелика, где находилась база нашей партии, по словам Кривошапкина, оставалось около 200 километров скверной дороги. Единственным утешением в этом вынужденном сидении было то, что наши коняги немного отдохнут и поправятся на сытных, сочных кормах. Зато с продуктами у нас дело обстояло очень плохо, и мы систематически недоедали. Щеки наши ввалились, и ни единой капли лишнего жира в организмах было не сыскать. Успенский, гордо носивший выпяченное вперед брюшко, давно уже подтянул ремень до последней дырочки и теперь прорезывал в нем новые отверстия.

Дождь прекратился только 7 июля, и мы стали готовиться к переправе. У Ильи была старая дырявая лодка, которую он вместе с Семеном привел в более или менее пригодное состояние, плотно законопатив щели обыкновенным мхом.

Вода стала быстро спадать, и 8 июля мы приступили к длительной и сложной процедуре переправы.

Вещи, сложенные в удобном месте на косе, частями грузились в лодку, которая под управлением Семена совершала рейсы вниз по течению и приставала к галечной отмели противоположного берега. Здесь вещи складывались на сухое место, и лодка возвращалась к исходному пункту. Эта операция повторялась более десяти раз.

Если с переброской вещей дело обстояло весьма прозаично, то переправа лошадей оказалась сплошной романтикой и заняла гораздо больше времени, нежели переброска вещей.

По плану все должно было происходить очень просто. У лошадей весьма развито чувство подражания. Если, например, одна из лошадей, допекаемая комарьем, вдруг вздумает немного поваляться с грузом на спине, немедленно начинается всеобщее кувырканье. По нашему общему мнению, стоило только одного авторитетного члена конского «коллектива» пустить вплавь, держа на поводу, как все остальные слепо поплывут за ним. Так и было сделано. Семен решил даже двух коней взять на причал, и вся орава, понукаемая нашими криками, дружно бросилась в воду.

Однако через некоторое время, когда резвое течение быстро понесло всех вниз по реке, начались крупные неполадки. В несколько ином варианте повторилась история с раком, лебедем и щукой: две причаленные к лодке лошади поплыли в разные стороны, и одну из них пришлось отпустить во избежание неприятностей. Все остальные лошади с полдороги завернули к знакомому берегу и скрылись в кустах. До места после долгого пути добрался только конь, которого буксировала лодка. Пришлось ловить лошадей, подгонять их к прежнему месту и т. д. Все это продолжалось очень долго.

Теперь коней взялся переправлять по кавказскому методу Пётр. Скинув брюки, он взгромоздился на Рыжку и бодро поплыл вниз по течению, а мы с воплями и применением физических мер воздействия стали загонять лошадей в воду. Они долго сопротивлялись, но наконец, не выдержав нашего натиска, беспорядочной кучей поплыли вслед за Рыжкой и благополучно добрались до противоположного берега.

Словно тяжесть спала с души после того, как мы перебрались на другую сторону Бёрёлёха. Здесь, мы устроили роскошное пиршество. Подумать только, обед из целых трех блюд! На первое у нас был жирный бульон, на второе — поджаренные макароны с мясными консервами, на третье — кисель. Нам так омерзел вечный пшенный супец-кондер или неизменные галушки, что это пиршество надолго осталось в памяти. Затем мы тепло простились с Ильей, дав ему немного табаку, конфет, урюку, спичек и ружейного масла. Он остался очень доволен.

После обеда мы завьючили лошадей и отправились дальше.

От Бёрёлёха до Аян-Юряха

Дорога сразу изменилась к худшему. Теперь наш путь шел по болотам, в которых нога тонула почти до колена. Лошади шли надрываясь, еле вытаскивая ноги из хлюпающей коричневатой жижи. Количество комаров не поддавалось описанию. Это было какое-то комариное царство, в котором главная роль принадлежала крупной рыжей разновидности, кусающейся как-то особенно болезненно. Если нам, защищенным сеткой и плотной одеждой, порой приходилось невтерпеж, то надо себе представить, что чувствовали наши бедные лошади. Даже дымокур не давал им достаточного отдыха.

В свое время Билибин разработал шуточную шкалу определения количества комаров. Если удается идти, только изредка отмахиваясь от комаров, то «комара нет». Если беспрерывно приходится отмахиваться одной рукой, то «комар появился». Если недостаточно одной руки и приходится прибегать к помощи другой, то «комара мало». Если все время приходится отмахиваться двумя руками, то «комара порядочно». Если же и двумя руками не удается отмахиваться от них, то «комара много».

Здесь, пожалуй, не хватило бы и десяти рук, чтобы отбиться от этой нечисти. Комариная метель — вот подходящее определение для этого воющего ада.

На ночлег мы остановились только около двенадцати часов ночи, после того как выбрались на более сухое место.