На Золотой Колыме. Воспоминания геолога

На следующий день в одном из притоков Бёрёлёха мы наткнулись на брошенную почту, которую зимним путем не успели довезти до места и оставили на дороге. Зрелище это поразило нас. Две большие кожаные сумы, каждая пудов на пять, запломбированные, по-видимому с посылками и ценной корреспонденцией, валялись под открытым небом около старенького невзрачного барачка с дырявой крышей. В барачке было сложено семь или восемь рваных мешков с газетами и письмами, значительная часть которых успела превратиться в мокрую заплесневелую кашу.

Немного дальше белела большая полянка, усыпанная беспорядочно разбросанными газетами. Здесь же валялись два растерзанных мешка, которыми, как видно, всласть позабавился косматый хозяин тайги Михаил Иванович. Газеты были довольно свежие по этим местам — по первое марта включительно.

Перевалив через крутой водораздел, мы очутились наконец в системе Аян-Юряха, в его левом притоке Лошкалахе.

В устье Лошкалаха стоит астропункт, определенный экспедицией С. В. Обручева. Это невысокий деревянный столб с надписью «АП КОАН 1929 г.», т. е. астропункт Колымского отряда Академии наук. Рядом находится юрта якута Константина Аммосова, который живет здесь с женой и маленьким сыном. У Аммосова большое стадо. Мы насчитали больше двадцати коров разной расцветки, возраста, габарита и нрава. Удойность их очень невелика — полтора-два литра на корову.

При подходе к юрте создается впечатление, что здесь только что окончился пожар, настолько все затянуто густым едким дымом. Вокруг разложены небольшие дымокурчики из сухого коровьего помета, которые дают возможность людям и животным отдохнуть от комаров. За два коротких летних месяца на дымокуры расходуется весь навоз, заготовленный в течение года.

У Аммосова мы купили свежей рыбы, молока и масла, внеся приятное разнообразие в наше однообразное и скудное меню.

Привязавшись к астропункту, мы пошли далее уже со съемкой, время от времени беря пробы из галечных отложений. На мой вопрос, как перевести «Аян-Юрях», Семен растолковал мне, что по-якутски «аяныр» значит «далекий», а все вместе — «далекая река».

Наше продвижение по долине Аян-Юряха, несмотря на многочисленные заболоченные участки, проходило в общем вполне сносно. Вокруг расстилались роскошные пастбища с густой великолепной травой, и наши отощавшие кони смачно жевали ее на ходу и в часы отдыха. Даже комаров стало как-то меньше, особенно после того, как 13 июля ударил хороший утренник, посеребривший инеем траву.

Опробование Аян-Юряха давало обычно пылевидные знаки золота — один-два знака на лоток. Чувствовалось, что золото выносится откуда-то выше, так как пробы из боковых притоков оказывались пустыми.

14 июля мы добрались до Эмтыгея — крупного левого притока Аян-Юряха. Около его устья расположено небольшое якутское урочище из нескольких юрт, в которых живут две семьи — Алексея Сивцева и Николая Ляглева.

Здесь, в небольшом, отдельно стоящем бараке, возглавлявший аян-юряхскую партию Гаврилов оставил на хранение несколько мешков муки, сахар, масло, консервы и другие продукты, что оказалось весьма кстати, так как наши продовольственные ресурсы подошли к концу и последнее время мы питались почти исключительно дарами природы — в основном рыбой, которую ловили Петр и Семен, пока мы с Алексеем Николаевичем брали очередную пробу. Оставив в бараке расписку с перечнем взятых продуктов, мы устроили настоящее пиршество.

Поручив Петру и Семену произвести перегруппировку наших вьюков, мы с Успенским отправились вверх по Эмтыгею для опробования.

Русло реки в устьевой части разбивается на многочисленные протоки, легко проходимые вброд на перекатах. Обращало на себя внимание разнообразие гальки. Здесь были и сланцы, и порфиры, и граниты, и кварц, и туфы, и какие-то странные шлаковидные породы разных расцветок; Пробы, взятые с кос и отмелей, неизменно содержали многочисленные знаки золота. Мы единогласно включили Эмтыгей в «резерв первой очереди» для дальнейшего исследования.

По словам Алексея Сивцева, протяженность Эмтыгея свыше 100 километров и он принимает в себя много крупных притоков. Вообще же ни Сивцев, ни Ляглев не жалуют почему-то Эмтыгей и почти не бывают в его бассейне. Они предпочитают охотиться по самому Аян-Юряху и его притоку Хинике.

15 июля поздно вечером мы добралась до устья Эелика — крупного правого притока Аян-Юряха, где находилась основная база Гаврилова. Его мы не застали. Он дня два тому назад со всем составом партии покинул базу. Сам Гаврилов отправился вверх по Аян-Юряху, а его помощник Филиппов — вверх по Эелику.