Nabat_1

— Что это все автономно работать стали и загадками го­ворят? — почувствовал новый подвох Гречаный. — Кто он?

— Игорь Петрович Судских.

— Да брось ты... — не поверил своим ушам Гречаный. — Чушь.

— Из-за этого Смольников погиб. Поездка его и другая жены во Владивосток — совпадение. К делу «Росс кредита» не относится.

— Иван, выкладывай по существу, — нахмурился Греча­ный.

— За этим и пришел, Семен Артемович, — с достоинством ответил Бурмистров. —До того как Смольников перешел в ап­парат Бехтеренко, по личному распоряжению Воливача он вел раскодировку магнитокарт приборов, где записывалось все про­исходящее с Судских в коме. Ничего существенного там не об­наруживалось. Какие-то химерические картинки, фантазийчики, потусторонние картинки, и все же нет-нет и появлялись имена и факты из прошлого, не Судских, а вообще. Смольников пере­шел к Бехтеренко, а перепоручать задание другому Воливач не хотел и договорился с Бехтеренко, чтобы Смольников задание продолжил. Воливач в исполнительность Леонида верил твер­до. Но дело-то в том, что Смольников летал во Владивосток до смерти Воливача, а Смольникова собиралась позже. Никакой связи. Просто во Владивостоке жила первая жена Леонида, с которой у него остались хорошие отношения. Женился второй раз он сдуру на вертихвостке, она его в Москву переманила, развела с прежней насильно. Ей ширма была нужна в виде скром­ного парня. Когда Лене стало невмоготу от любовных подвигов жены на стороне, он стал переписываться с первой, а потом и слетал к ней поговорить о своем возвращении. Мои хлопцы побывали у нее, она без утайки рассказала, что Леонид поделился с ней служебными тайнами. В частности, о норвежской при­надлежности одного из высших офицеров разведки. Видимо, из раскодировки он об этом узнал и хотел встретиться с Волива­чом отдельно. Скорее всего Леонид проговорился и тут, а Воли­вач уже не доверял Смольникову и велел делать раскодировку дублем. При тщательном обыске на квартире Воливача в одном из цветочных горшков нашли фотоматериалы с отснятыми до­кладами по раскодировке. Пленка у меня.

— А почему молчал! — не первый раз сегодня разозлился Гречаный. — Когда был обыск?

— Вчера. А спешить не стал потому, что не нашел убийцу Леонида.

— Кто?

— Сыроватов. Вместе с ним растворились многие собров­цы. Думаю, Лемтюгов перевел их на нелегалку для своих па­костей.

— Догадываюсь...

Гречаный пожалел, что так скоро расстался с Момотом. Вечная перестраховка: все свои, а разговоры с каждым раз­ной степени доверия. Какое уж тут скорое единоверие!..

— Ваня, ты уверен, что Судских сын Бьернсена?

— На сто процентов. Выяснил через архивы КГБ. Сейчас мне доступно. Мать Судских пострадала из-за связи с нор­вежцем. Запугали ее, хотели стукачкой сделать. И знаете, кто допрашивал ее в 59-м?

— Говори.

— Отец Воливача, старый развратный козел. Без шанта­жа не обошлось.

— Ваня, кто еще знает об этом?

— Вы да я.

— Пусть так и будет, Иван Петрович. Фотокопии уничтожь.

—- Понятно, Семен Артемович.

— Сначала подготовим Игоря Петровича...

На Бурмистрова Гречаный мог положиться всецело. Тол­ковый казак. Пока и Момоту ничего знать не надо.

Пропажа Смольникова определилась. Стало жаль его по-от­цовски. Погиб не по своей вине, и все же в натуре Смольникова что-то напоминало участь Трифа. И тот спешил прямо на крас­ный свет, не считая в том ничего особенного. Подумаешь, Христа не существовало; что такого: у Судских норвежский отец...

Последнюю новость Гречаный никак не мог переварить. Вот ведь как сплелись судьбы: от Бьернсена зависит финан­совое здоровье страны, от Судских духовное. Как же распо­рядиться двуединством? Что принести в жертву?

«А сам Игорь знает это или оставил все как есть за покро­вом сна?» — размышлял Гречаный, не в силах избавиться от двузначности.

Судских был далек от раздвоения личности. Как всегда последнее время, он ощущал себя счастливым и заснул счаст­ливо. Все же повезло ему на склоне лет познать истинное счастье, куда не примешивались житейские условности. Он вел себя раскованно, и барометр его жизни показывал гались воинские склады, и рокада к ним охранялась тщатель­но: кому нужны неприятности с особистами? Местные по гри­бы-ягоды ходили южнее, а эти места не привлекали внимания своей пустоватостью и квелым подлеском. Его так и называ­ли «маклаковские полески».

Вернувшись из монастыря, Судских связался с Гречаным. О себе ни слова, нашел причину другую, первую пришед­шую на ум. Может, он попал в точку, когда услышал ответ Гречаного?

— Семен, нет ли смысла просчитать вероятность экстрен­ных событий? До выборов осталось немного.

— Просчитай, конечно! Я сейчас подошлю человека с кое- какими новыми сведениями, вот и займись, очень поможешь, — говорил Гречаный весело, оттягивая срок своей исповеди. — Все хорошо, Игорь? — что-то насторожило Гречаного.

— Недоспал, пожалуй...

— То-то с молодой женой! — рассмеялся Гречаный.