Nabat_1

— Заметно... Понимаете, Илья Натанович, Машка с полгода назад вступила в отряд «юных христиан». Я сначала обрадова­лась, не по улицам болтается девчонка, жить учится по законам христианской морали. А послушала ее — ужаснулась: подрост­ки, сведенные кем-то в банды. Я очень сомневаюсь, что за всем этим стоит Церковь. Под видом святой истины им вдалбливают в головы кодекс насилия и бесчестия!

— А почему вы не воспротивитесь? — выслушав, удив­ленно спросил Триф. — Так и до беды недалеко...

— Сложный вопрос, Илья Натанович, — стало печаль­ным лицо Чары. — Я ведь Машке не родная мать, двоюрод­ная тетка. Ее родители погибли три года назад, она досталась мне вполне сложившимся эгоистом. Девочка все принимает в штыки, и я в замешательстве, кое-как справляюсь с ней. Запретить ей посещать сходки, а что вместо? Я не сильна убеждать, а она не очень воспринимает нотации. Вы бы не взялись направить ее?

— В моем положении? — грустно усмехнулся Триф. — А что там, к слову сказать, происходит? Я ведь чувствую. Ма­шина какая-то у калитки, вы все скованны...

— Врать не могу, Илья Натанович. К тому же Виктор по­просил подготовить вас. Какой-то важный туз из органов при­был за вами.

— Охо-хох! — так и сел на табурет ошарашенный Триф, прямо на пучок укропа.

— Только не ударствуйте! — успокаивала Чара. — Наме­рения у них мирные, будто хотят вас от Церкви уберечь.

— Час от часу не легче!

— Не могу судить, Илья Натанович, но что им всем от вас надо?

— Как вам сказать... — ушел в размышления Триф, за­думчиво теребя передник. — Все беды на земле от дерзких. Как сказано в притчах Соломоновых: «Поучающий кощун­ника наживет себе бесславие и обличающий нечестивого — пятно себе. Не обличай кощунника, чтобы он не возненави­дел тебя, обличай мудрого, и он возлюбит тебя. Дай настав­ление мудрому, и он будет еще мудрее, научи правдивого, и он приумножит знание». Я попробовал передать часть своих познаний мудрецам, оказалось: без умных обойтись можно, без послушных никогда.

— Я вас поняла. Однако власть не может обойтись без умных. Неужели вам не нашлось места среди советников?

— Это разные вещи, Чара. Если я стану подсказывать плот­никам, какой высоты порог делать, — это одно, а говорить им, что дом, ими возведенный, плох, — это другое. Это — посягательство на приоритет. Проще говоря, я толковал Биб­лию иначе принятых норм.

— Не поняла, Илья Натанович: по-моему, Библия — кни­га книг, где сокрыта величайшая мудрость.

— Вот именно — сокрыта. Бьюсь об заклад, вы не читали ее, как не читали Библию наши вожди — светские и святские.

— А верно! — засмеялась Чара. — Не читала. Так, слы­шала кое-что, цитатки кое-какие... А что вам в Библии не по нраву?

Триф вздохнул. Беседовать на эту тему не хотелось.

— К нам идут, — сказал он, выглянув в окно. На крыльцо поднимались Портнов и двое незнакомых людей.

Чара слегка поправила прическу и открыла дверь кухни.

Первым вошел высокий мужчина, худощавый, с прият­ным, не колющим, но проницательным взглядом.

— День добрый, — сказал он и представился: — Генерал Судских.

Он посмотрел внимательно на Чару и остановил взгляд на Трифе, уверенный и располагающий.

— Илья Натанович, вам надо срочно покинуть это госте­приимное убежище.

— А обед я приготовил, не убрано тут, — засуетился, мор­ща лицо, Триф. — Как-то некстати...

— Отобедаем в другом месте, — мягко настаивал Суд­ских. — Я вызвал вертолет — это говорит о чем-то?

— А в Южном порту меня ожидает атомная субмарина, — грустно сострил Триф.

— Фарватер мелковат, — принял шутку Судских. — Бла­годарите хозяев за приют — ив путь.

В прихожей, вздыхая горестно, Триф надел куртку, мок­роступы, попрощался со всеми разом и с Марьей отдельно:

— Прощай, дитя. И будь аккуратнее в выборе учителей. В Писании сказано: «Мудрость лучше силы, и однако же муд­рость бедняка пренебрегается и слов его не слушают».

По личику Марьи, смазливому и озленному, отчего оно казалось мелким, читалось, что за словом в карман она бы не полезла, не будь здесь взрослых, особенно Чары, насторо­женной, как капкан.

— Да пребудет с нами Иисус наш, брат мой, — не удер­жалась Марья от ерничества. — Я провожу вас, — и первой выскочила из дома, опережая наставления Чары.

Портнов повел всех не к калитке, а к забору. Он шел впе­реди, за ним — Судских, Триф, замыкали шествие двое опе­ративников в камуфляже и Назаров. Поодаль, будто нехотя, пробиралась Марья.

— Боже мой, Боже мой! — хватался за голову Триф, по­спешая за Судских. — Объясните, что происходит?

— Пока ничего, — отвечал Судских, — но по вашу голо­вушку сюда прибыло несколько милицейских машин, да едут два грузовика с юнцами, непонятно кем ведомые. Я побаива­юсь провокаций.

— А-а, это вы не знаете, а меня Марья просветила: это «юные христиане», защитники веры, — торопился Триф.

— Потом разберемся, — не вдавался в подробности Суд­ских.