Nabat_1

— Берем Портнова, — выдал решение Христюк. — Он знает больше нашего, зря времени тратить не будем.

— Опасная затея, Федя, — осторожно подсказал осоло­вевший Мастачный. — Это ж не в гостиницу с понятыми, это ж к Судских...

— Ты, Вася, раньше времени не канючь. Ты меня еще не знаешь. А я — такой, — показал руками и головой, какой он на самом деле, Христюк. — Ты пока разузнай потихоньку, где у Судских эти его «вольфшашш» находятся, бункеры и трезубцы.

— Это-то можно, — кивнул, а проще, уронил голову Мас­тачный.

— А руководить операцией я буду лично.

4—18

Пышные празднества в Москве и окрестностях России дав­но кончились, ровно их и не было, потянулось далее серое бы­тие, состоящее сугубо из доставайпя пищи. Новые власти, провозгласив режим строжайшей экономии во всем, дабы воз­родить разваленную экономику, прежде всего почти полностью задавили коммерческую торговлю, восстановив государствен­ную. Страна опять стала в очередь. Старушки, призывавшие порядок, получили его, а те, кто порядок понимал по-своему, быстро натоптали дорожки к черным ходам. «Есть Бог!»—поти­рали руки жирные гастрономовскне тетки, возвышаясь над при­лавками. Им снова выпало повелевать.

Чара на жизнь не жаловалась. Классная пор тниха, она и в пору разгула демократии не осталась без заработков, обши­вая банкирских жен и любовниц банкиров. Те и другие щед­ро одаривали ее валютой и рублями. Ввели карточки, потекли к ней чистые продукты и те же рубли с потоком жен и любов­ниц государственных мужей. Она принимала их вместе с под­ношениями, но служительниц прилавков по-прежнему игнорировала. Ей была свойственна брезгливость.

Она могла бы считать себя вполне счастливой, если бы счастье принадлежало одной: делить его на двоих у Чары не получалось. Дело не в Марье, которая жила с ней: в трех ком­натах разместиться двум противоположностям можно. Чара к взбалмошной Марье всегда относилась одинаково: что-то не так — марш в свою комнату, еда в холодильнике, карточ­ки на холодильнике, привет. За три года совместного прожи­вания у них сложились отношения подружек. Марья могла критикнуть. Чара могла прикрикнуть, стало быть, полный баланс понимания.

По природе своей рассудительная и наблюдательная, Чара ко всем без исключения относилась ровно. Требовалось вы­казать характер, она делала это, но взвесив основательно свою неуступчивость. Пословица «Мягко стелет...» подходила к ней в том смысле, что если стелила она, значит, среди ночи не поднимет. Ей казалось, все на свете молено решить мирным путем и, сталкиваясь с агрессивностью, эгоизмом, предпо­читала отойти. Может, поэтому в неполные тридцать лет она не обзавелась постоянным .спутником. Ухажеры Чары сразу же после первой ночи вытачивались, буквально требуя кофе в постель, а Чара сама любила пить его, лежа в постели. Мужчины были, не переводились постоянно — Марья не помеха, но не задерживались. Эффектная внешность привле­кала их, раскрепощенность в нравах настораживала. Чара не считала зазорным в первый день знакомства печь в постель, предпочитая ложе на стороне, чтобы не травмировать лиш­ний раз Марью; возвращаясь утром, словно после обяза­тельного и естественного дежурства, она спокойно принимала ехидный вопрос встречающей Марьи: «Дать дала, а замуж не вышла?» «Не вышла», — с такой же иронией отвечала Чара. Снимала верхнюю одежду, в ванной разглядывала себя обнаженную: и что этим мужикам надо'?.. В зеркале до пола отражалась брюнетка с ладной фигурой и высокой, не вялой грудью, точеные длинные ноги, волнистые густые волосы, темные, с загадочной глубиной глаза, губы; рот... великоват, со складками ранней огорчсшюсти. Л в общем, дураки му­жики, размышляла она после очередной отлучки из дому, заведомо чувствуя, что встреча окажется единственной. Кто- то из подружек наставлял помурыжить ухажера денек-дру­гой, а уж после соглашаться на интим. Чара отмахивалась: пробовала и это. И ставила точку до очередного случая, бла­го внимание противоположного пола не убывало.

Она не остервенела с годами, относясь к своей неустроен­ности философски: придет время — найдется и для нее спут­ник. Пусть и к старости, ничего, а пока обижаться не на что.

Беззаветно любил ее один Эльдар Назаров, но как раз его Чара к себе не подпускала. Рестораны, компании — пожа­луйста, и не дальше чашки кофе на кухне. Марья так и про­зывала его — байничек с кухни. Эльдар был скорее ее телохранителем, табу наложил Виктор Портнов, познакомив­ший их: «Таких любят, но с такими не спят». Сам он пере­спал с ней, но не раздружился.