Набат 1

— И дробить не надо. Никто из Штатов, приезжающий в Россию на постоянное жительство, иммунологический тест не выдерживает. Когда джипы забирать?

— Обожди с джипами, — придержал его Воливач. — Все или только евреи не выдерживают?

— Все. А причину знаете? Нет. Так вот она в чем: наши мэнээсы, то бишь Судских, делали сравнительный анализ экологических продуктов из Штатов и местных и обнаружили, что высокая очистка уничтожает и полезные бактерии. Развивается дисбактериоз. Его излечивают, а после него появляется сама эта болезнь. А мы ломали голову, почему Штаты предлагают нам экологические продукты почти даром… Так когда джипы забирать?

— Прохвост ты, Святослав Павлович! — расхохотался Воливач. И уже серьезно добавил: — А жаль, что ты в другую команду перешел. Но я помню о тебе.

Гречаный вовсе дожидаться запретов не стал: велел перекрыть аэропорты под предлогом карантина. Таможня также находилась в его ведении. Про себя Воливач похвалил его за сметку, а вслух выразил неудовольствие: они, мол, договаривались о коллективных действиях.

— Витя, — отвечал Гречаный, — не дразни гусей. В стране относительный порядок, а ты хочешь взорвать его? Москва едва дышать стала свободно, а эмигранты скупают по три — пять квартир на одну семью. Родичей волокут человек по тридцать. Опять теснота и обида? Нет уж, сразу заслон нужен.

— Охолонь и ты, — разгорячился Воливач. — Трудно было меня в известность поставить?

— Прости, батюшка-царь, очень быстро старались, раде-ючи за державу, не вели казнить.

— Ты это зачем? — нахмурился Воливач.

— Сердишься, значит, понял. Оставь обиды. Мы клялись друг другу не делать худа России. Кого угодно спроси, правильно я поступил или нет? Или ты поступишь иначе?

— Казацкие штучки. Чуть чего — за нагайки, — буркнул Воливач.

— Россия за нас. А чтобы из-за бугра не доставали, скажем: страна готовится к референдуму. Есть такой дурацкий, дорогостоящий, но безотказный прием.

— На это уйма времени уйдет.

— А что в принципе произошло? Создают панику, а нам ее расхлебывать? — воззрился на него Гречаный. — Европа возмущена? Пусть принимает переселенцев. Африка негодует? Пусть растворяет снега Килиманджаро своими слезами, а не нашими. Я жил в Штатах, учился, и все их приколы по поводу веротерпимости мне до одного места. Нам копейки никто не дает в долг без хороших процентов, а платочки из вторсырья для наших слез продают по цене скатертей. Эта земля принадлежит не нам, а нашим детям и внукам, вот от их имени я и велел перекрыть аэропорты. А там посмотрим. Руку — на отсечку, ты бы поступил точно так. И не будем ругаться из-за этих туристов. Там поживут, туда поедут…

— Чертово семя! — ткнул его кулаком в бок Воливач. Глаза не поднял. Совсем вжился в роль главного распорядителя, и было стыдно, что его поставил на место единомышленник.

Референдум объявили и по его результатам сообщили: практически все население сказало нет эмигрантам. Края, области, автономии. Даже приморские малочисленные орочи были против. Только чукча думал. Так и записали: можно обживать районы Крайнего Севера. Мир застыл оледенело от такого референдума, и следом — горячий шквал осуждения, где термин «интернациональная наглость» был не самым громким, но довольно обидным. В шумихе никто не упомянул, из-за чего сыр-бор разгорелся.

Собрали Ассамблею ООН. От России приехал Гречаный, достаточно злой для отповеди. Вышел на трибуну в прекрасно сшитом костюме, а всем почудилось, в папахе, бурке и обязательно с нагайкой. Бочком облокотился и повел речь:

— О чем шум, господа? Когда вы получали беспрепятственную возможность ввозить в Россию радиоактивные отбросы, это считалось хорошо. Когда мы сказали твердо нет, это воспринялось плохо. Мы объявили режим беспрепятственного въезда в Россию, и вы восторгались широтой русской души, мы решили временно приостановить въезд, и нас обозвали «интернациональными наглецами». Но кто удосужился спросить: почему из Америки выезжают люди, причем не коренные жители? Это ли не обычная вульгарная наглость? А причина кроется в следующем: без согласия стран Организации в Штатах более пяти лет проводятся исследования би-кварковых полей, что и породило расширение озоновых дыр. На чашу Организации брошены амбиции.

Огромная чаша заседаний вскипела.

— Вот документы, господа! — повысил голос Гречаный и поднял над головой плотную папку. — Здесь зафиксированы места испытаний, сами эксперименты и тщательный анализ последствий. Ваши независимые эксперты согласились с ними. Мир еще никогда не стоял так близко к своей кончине. Это не интернациональная наглость чванливой сверхдержавы, это — международное преступление. Не зная броду, не суйся в воду.