Набат 1

Очнулся Хироси среди беспорядочных всплесков воды. Огрызок бруса, в который он вцепился на корабле, держал его на плаву. Из-под красного покрывала пробивался неживой цвет, подобно мертвенной коже тела, не видевшего солнца. Море вокруг чернело и пузырилось. Хироси будто варился в холодном месиве дьявольской похлебки. От оцепенения он снова лишился чувств.

Второй раз он пришел в себя от постукивания бруса. Хироси открыл глаза и прямо перед собой увидел нагромождение камней, похожих в голубовато-белесом свете на брошенные исполином кубики. Твердь… Хироси решился оставить ради нее спасительный брус. Пальцы не хотели разжиматься. Он заплакал.

Минут через пять оцепенение отпустило, и он очень медленно стал взбираться к верхушке нагромождения.

Громадные кубики оказались тесаными камнями из основы отцовского дома. Он стоял на развалинах. Часть суши перед ним съехала на дно, а сзади чернела безжизненная земля. Родовой дом Тамуры был единственным каменным строением в округе.

— Отец! — тихо позвал Хироси с глубокой болью. Окружающая пустота добивала. Он сел на камень и разрыдался.

Похоже, день перевалил на вторую половину. За голубоватой взвесью угадывался оранжевый солнечный блин. Он был за его спиной, оглядываться не хотелось. Какая разница, день или вечер, если земля стала ночью…

«Что мне делать? — с острой печалью подумал он. — Неужели я один-одинешенек?»

Хироси чутко прислушался, стараясь среди хаотических в. сплесков воды и посвистывания ветра различить хотя бы один живой звук.

До него донесся стон, исходящий снизу. Хироси прилип к щели между камнями. Оттуда тянуло хладом, оттуда доносился стон.

— Отец! — что есть сил закричал Хироси. — Отец!

— Это Мисаки! — услышал он приглушенно. — Я здесь один.

Мисаки был личным секретарем отца.

— Где все, где отец? — кричал в щель Хироси, стараясь всем своим существом проникнуть туда, пока жива надежда.

— Никого нет. Я не знаю. Господин Тамура был на задней террасе. Я находился в нижнем зале. Помогите-е-е!

Слова отчаяния подкрадывались к Хироси, он почти потерял сознание. Спасительным оказался стрекот лопастей вертолета. Он вскочил, замахал руками.

— Здесь я! Здесь! — возвращалась в его крике реальность.

Из голубоватой взвеси показался размашистый силуэт. Вертолет обследовал новообразование суши, а Хироси казалось, что это к нему спешит помощь.

Но его заметили. Вертолет завис над ним, прямо на голову стала опускаться люлька аварийного подъема. Поймав ее край, Хироси крикнул наверх:

— Подо мной живой человек!

— Поднимайтесь быстрее! Сюда пошлют команду спасателей!

Увиденное с высоты поразило Хироси еще страшнее. Золотистое прибрежье исчезло, прямо от рваной кромки воды начиналась чернота, без единого кустика, лишь далеко к северу что-то зеленело.

— Кто вы? Как вам удалось спастись? — спросил спасатель с нашивками сержанта Сил самообороны.

— Я Хироси Тамура, сейсмолог!

Лицо сержанта исказилось.

— О вас писали все газеты! Вы дьявол! Вы накликали эту беду! — бросил он обвинения сквозь стрекот вертолета через открытую дверцу.

Только сейчас обескураженный Хироси вспомнил, что ни разу в своих злоключениях он не помянул Бога. Он не знал, что отвечать сержанту, а тот, сжав кулаки, придвигался к нему, будто собирался вытолкнуть через открытую дверь.

Хироси испугался этого.

— Я предупреждал! Я ничего не накликал! Я предсказал беду! — дрожа, кричал Хироси. — Я ученый. Это ваша беспечность!

Спасатель как-то обмяк, и Хироси увидел крупные слезы в его глазах. Когда сержант заговорил вновь, это был уже другой человек.

— Весь северо-восток Хонсю поглотило море. В юго-запад-ной части большие разрушения. После Токио пришел черед Осака и Киото, Кобэ в мгновение накрыло прибрежной возвышенностью. Нигде нет электричества, пожары, не работает телефонная связь, нет воды, изуродованы все дороги…

Куда же мы летим? таким же пустым голосом сиро сил Хироси.

— На военно-воздушную базу Фурукава. Там пока обошлось… — сказал сержант и сел в кресло, забыв о Хироси.

Присел и Хироси, огляделся. Он сразу опытным глазом оценил высокочувствительные сейсмические приборы в рабочем блоке салона. Картина происходящего внизу фиксировалась в мельчайших подробностях. Новые подвижки намечались на севере Хонсю, красные огоньки сейсмоуловителей вспыхивали на схематической карте, похожие на пал в степи. Получалось, с севера Японию методично пожирал дьявол.

«Господи, помоги!» — вспомнил Хироси свою принадлежность к христианам, от которых отказался в день свадьбы. Он вспомнил о могущественном Саваофе от испуга…

Тогда явился монах. Сказал, что пришел из далекого Тибета и несет ему страшное известие: Хироси Тамура — отступник от веры предков, его отступничество несет Японии страшную беду. Хироси не дал себя запугать:

— Подтверди, что ты посланник неба.

Криво обнажив зубы, без слов монах выставил ладонь. На внутренней стороне Хироси увидел наколотый красной тушью значок, похожий отдаленно на иероглиф «день».

— Почему именно я повинен в этом? Мало ли христиан в Японии?