Nabat_2

Из джипа вышли трое; держались они осанисто, никого из них казак не признал. Но не интересовался.

— Чего стоишь пень пнем? — спросил один, с квадрат­ной челюстью бывалого бойца.

— Надо, и стою, — сплюнул казак и поправил папаху. Жарковато. — Архангелы, что ль?

На это не обратили внимания, а помахали тем, кто сидел в кабинке грейдера:

— Сыроватов, да ты возьми и пододвинь его с лошадкой, зачем тебе мощную технику вверили?

Сыроватов говорившего не признал, но полярность ин­тересов уразумел верно. Подмигнул японцу и полез с верхо­туры на землю.

— Привет,, корешок! — встретили его улыбками прибыв­шие. — Али своих не признал?

— Постой, постой... — сунул пятерню под кепи Сырова­тов, заскреб в затылке. — Чухрин из команды Сумарокова? Он! Коля!

— Еще бы! — сгреб Ивана в охапку старый дружок. — А Ленчика не признал? Вот же он! — перепихнул Чухрин Сы- роватова в другие объятия под гогот всей команды.

— Ребята! — посоловел Сыроватов от прилива чувств. — Какими ветрами в наши полутеплые края?

— По твою душу... А ты, казачок, чего зенки таращишь?

— Ты ехай, ехай, — осмелел Сыроватов. — Поищи друго­го лоха.

Казак снова сплюнул и тряхнул поводья.

Ладно, вдругорядь свидимся. Этого Сыроватова пора уже мочить, как Голландию...

— Так чего там, толком говорите? — сжигало любопыт­ство Сыроватова. — Кому я понадобился?

— Про это, Ваня, потом. Перво-наперво указ вышел о твоем помиловании.

— Это вы из Москвы никак? — аж присел Сыроватов от новости.

— Не скажи... Мы тут, почитай, месяц колесим, своих вызволяем и казачкам за старое поминаем. Хватит осталМьгх за негров считать.                1

— В самую дырочку сказал, — припомнились незаслу­женные обиды Сыроватову. — Озверели, будто мы им эту долю справили, — выговаривал он, а волновало другое: за­конно его вызволяют или кураж? — Указ кто подписал?

— Гречаный. Ввиду надвигающейся угрозы нападения иноверцев с южных границ объявить амнистию всем бойцам спецназа на всякий пожарный случай.

— А что, на своих кентавров не надеется уже?

— Надо понимать, — ухмыльнулся Чухрин. — Он за ве- дистов ратовал, а казачки от Христа не отказались. Тогда он им опалу придумал, сюда загнал, вот они с Бурмистровым, тезкой твоим, характерами и не сошлись. Тогда Гречаный с Сумароковым стал заигрывать, архангеловцам послабление сделал. Это Момот с Луцевичем ему присоветовали. Только Судских один блаженным остался. Никуда не лезет, живет себе в деревне, репу выращивает и деток плодит.