Набат-3

«Еще бы — усмехнулся Вавакин. — Так и делаем, на

том стоим!»

Куда приятнее было звонить настоящему профессору. Неужели опять проходимей?..

Кнопки па мобильном телефоне Вавакин нажимал не торопясь, раздумывая после всех успешных дел: а надо ли ввергать себя в неизвестность? Жид себе и жил с чем Бот дал., потомство завел, достаток есть и на светлые, и на черные денечки — надо ему это?

Последняя цифра номера пришлась на конец разду­мий Вавакина: надо, чтобы всем в жизни насладиться, — и на той стороне ответил спокойный мужской голос, на­стоя щи й, 11 рофессорск и й:

— Слушаю иас\ .

— Сергей Алексеевич, вас беспокоит Вавакин Андрей Андреевич но поводу уникальной операции, которую вы освоили. Я от госпожи Мот, — добавил Вавакин. Толма­чев не ответил сразу, и Вавакин выжидал. — Я вполне платежеспособный человек, — добавил он.

— Дело не в платежи ости, — ответил наконец Толма­чев. — Моторика этого явления еще изучена слабо. Есть опыт, и вполне удачный, по стоит повременить. Давайте договоримся, что вы свяжетесь со мной через неделю, и я дам точный ответ.

— Можно подумать, у меня есть выбор. Согласен по­дождать.

На обоих концах связи трубки вернулись на рычаги, и оба собеседника подумали о себе с большой буквы. «Надо же, — думал один, — могу без сожаления выбросить на операцию большие деньги». А второй: «Надо же, могу за­работать большие деньги». Первый вызвал Эльвиру, вто­рой Евгению.

— Элечка, детка, — игриво сказал Вавакин, — а тебе не слабо угодить шефу и отдаться ему?

— Чего ото вы, Андрей Андреевич? Раньше вы не за­мечали меня. Приспичило?

— Это мое дело, — покачивался Вавакин на пружини­стой спинке кресла, отталкиваясь. — Да или нет?

— Хорошему человеку дать не жалко.

— А прямо здесь, па столе, и прямо сейчас?

— Да хоть на люстре. Только завтра. У меня эти дела.

— Л деньги вперед, — полувопросом, полуутвердитель­но молвил Вавакин,- изучая с прищуром фигуру Эльвиры.

— Какие деньги, шеф? По любви.

— Какая любовь. Эля? Я старый козел, даже на Бояр­ского не похож, за что меня любить?

— За прочность, Андрей Андреевич. Вы человек проч­ный, а мне замуж пора. За одногодков пусть дурочки выс­какивают, я уже по кустам патрахалась.

— Женя, — спрашивал Сичкипу Толмачев, — а вам не слабо выйти за меня?

— Чего ради, Сергей Алексеевич? — расхохоталась Сич­кина. — У вас прочности нет, я с вами и в постель не лягу.

— Чем это я так плох? — пыжился Толмачев.

— А мужика сразу видно: какой в деле, такой и в по­стели.