Набат-3

— Вежливый, сука, — сказал один рядовой другому, критически оценив наряд Судских. — Приблатненный. Такие не дают. Если только разговор затеется.

— Не затеется, не видишь, что ли, из боевиков дядя. Наверное, к баркашам приехал.

— Л давай до баркашей дойдем? Может, у них разжи­вемся?

Нашел, бля! Ты чс, в натуре? Не курят они. Пра­вильные...

— А меня зовут к баркашам. Я, бля, накачанный, трав­ку не палю. Дембель - и к ним.

— И меня зовут, в натуре. Только я подумаю. Они Ель­цина скинуть хотят. Заваруха, бля, на фига мне оно?

«Ельцин? — удивился, услышав, Судских. - Не может быть! Ельцин стал президентом? Господи, да какой без­глазый его выбрал! И не знаю даже, кто еще так русских ненавидит...»

«...Чтобы мой избранник ангелом показался по сравне­нию с теми, кого вы сами себе на голову усаживаете», — вспомнил он.

Вспомнил и другое. Он в третий класс ходил, мать на стройке работала. Возвращалась домой и тихо плакала. «Мам, кто тебя обидел?» — «Никто, сыпок, жизнь обиде­ла. Прораб у нас, Ельцин, бабник и выпивоха. Наряды режет и в бытовку тащит». — «Зачем тащит?» - «Ой, не спрашивай, мал еще, и не знать бы тебе про ото...» Запом­нилась фамилия. Образ вылепился: поганый кривоногий мужик с лапищами ниже колен. Повзрослел, образ стер­ся, но помнил: прораб Ельцин обижач мать.

Когда Воливач пригласил работать в органы и создач УСИ, фамилия обидчика всплыла: первый секретарь МГК. Сверился с архивами — да, бывший прораб-строитель, мать под его начачом работала. Ну, в руководящие партийные звенья попадали самые сволочные и бессовестные, это не­удивительно, только на волне горбачевских реформ попер Ельцин в лидеры. Толпе нравился — не кривоногий, не ущербный. Говорун и партийный отщепенец. Воливач за­бил тревогу, и не антипатии Судских помогли: в картоте­ке Воливача хранились штучки похлеше антипатий, грех мерзавцу давать дорогу к власти. Операцию по усчране- пию проводил лично Судских: экс-прораба, пьянющего в стельку, отловили в Москве-реке и сдачи милиции. Пят­надцать суток и огласка в прессе. Выходит, выплыл,

«Лихую кару придумал для меня Всевышний, — осоз­най Судских. — И что там для меня — всей стране кара. Злее не придумаешь».

Круче материнских слез запомнились ненавидящие гла­за, когда Судских передавал обидчика в руки милиции. «Сука русская, — прошипел он ему. — Всех сгною!»

Виртуальный поток вынес Ельцина. Тот же поток нес Судских в руки экс-прораба. Теперь замордует...