Набат-3

— Ты знаешь, что я с тобой сделаю? — смотрел в лицо Судских Толмачев, и лицо генерала раздваивалось перед ним.

— Знаю, — даже не переместился с ноги на ногу стояв­ший Судских. — Только тогда вы перейдете в категорию са­мопожирающих червей, и это убьет вас раньше срока. — Он без жалости добивал Толмачева и, может, впервые принцип архангела Михаила: «замахнулся — бей» — посчитал пра­вильным и необходимым. — Ясно, какой груз раздавит вас? А вашего приятеля нет. Он не комплексует, живет отмороз­ком, и как раз вы. а пеон, разрушаете наш мир. Вы, сжира­емые сомнениями. Определитесь: либо к червям вниз, либо к людям наверх.

Трусоватый Толмачев сидел не шевелясь. Зачем ему тягаться с этим непокорным или замахиваться на аппе­титную Сичкину? 1Гаглости он не нажил, наглости — об­ратной стороны гордыни. Закроют клинику, куда он де­нется? А ведь, кроме всего прочего, надо и гнездышко свить, где припасы и цыплятки плодятся. Наглец Ельцин на виду всего мира беззаконие творит, а он еще сомнева­ется, делать мерзавцу операцию или пет. Делать!

— Вы убедили меня, — со слабым придыханием сказал он. — Хотя в зачет вам это не пойдет.

— Когда меня выпустят?

— Никогда, — устало произнес Толмачев. Выпроводил Суд­ских под надзором санитаров и пошел в палату' к Свинько.

Тот лежа почитывал Канта, которого принесли по его просьбе, делал заметки на полях и благодушно улыбался.

— Л-а, любезный эскулап, — приветствовал он Толма­чева. — Входите, милейший, здесь не кусаются. На ваш вопрос отвечу сразу: самочувствие прекрасное, всс орга­ны функционируют нермалыю, мне даже на свободу не хочется.

— Что вычитали? — расслабился Толмачев. С полны­ми сумасшедшими он обретал уверенность.

— Интересное. Канг. первым из живущих на Земле, обос­новал отсутствие Бот как такового. Но — я замечу — суще­ство, которое создало Землю, было. Высокоорганизованное, которому подвластны физико-химические процессы в гло­бальном масштабе. И ведь, батенька мой. ничего сложного в создании пашей планеты он не видел. Другое дело —создать гигантскую лабораторию, это труд, достойный Бога. Труд, подвластный разве что высшему существу. Так что разгово­ры о космических пришельцах имеют под собой почву. Вы спросите, почему они с нами не общаются? И мы вынужде­ны довольствоваться сказочками о Боге? Отвечу: чего ради им разглядывать в очко деревенской уборной червей?

«И этот про червей», - поморщился Толмачев.

— Прекрасно, — остановил он словоохотливого Свинь- .ч ко — Скажите лучше, вам знакомо имя Вавакина?