Набат-3

— Так, — согласился Павел. — В армии солдат в го­лодную скотинку превратили. То дедки мордуюг, то гене­ралам дачи строят, а воинской подготовкой не занимают­ся, а у нас полная подготовка, не хуже десантуры. Только мы еще и идеологически сильны. Армия противника тол­ком не знает, а мы знаем. Мои мать с огцом решили ово­щи с участка на базаре продать, чтобы на зимние вещи заработать, а их чурки близко к базару не подпустили. Огсц стал доказывать свою правоту, так его в милицию забрали на пятнадцать суток, избили там. Милицию я просто не уважаю, они сами голодные и продались, зато азиков бить буду нещадно, всех подряд.

— Тогда и невиновных?

Невиновные в Азербайджане, а в России им хватит наживаться. В лазят ползком, плачутся о бедности, а по­том мечети по стране строят. Где это видано? Русские бились с Наполеоном на Бородинском ноле, костями рус­ских вся земля застлана, а на Поклонной горе мечеть ста­вят и синагогу. Это справедливо? Что-то в войну еврей­ских дивизий не было, а нынче кино смотришь про войну, куда ни глянь, везде патриоты евреи спасают Родину. Вра­нье это, потому что режиссер еврей — своих и сюда всу­нул. Они же нашу историю перевирают!

— Крутовато берешь, Паша. Досталось всем. Дивизию, конечно, из одних евреев не составишь, но честные люди становились в солдатский строй без учета национально­стей, обшая беда была после войны. Мало ли нерусских сидело в лагерях? Никого не минула горькая доля.

— lie спорю, — охотно согласился Павел. — Только моего дядьку, кавалера ордена Славы, увозили в Магадан из-под Твери, а жидов с Тверской увозили. Л дед мой че­тыре года в пехоте отпахал, после войны на весь район гремел как лучший животновод, а надо мной в Москве хихикали, навозником из-за спины называли, когда я в консерваторию поступать приехал, — пояснил он. — В комиссии сказали, тебе по стопам деда идти надо. Так вот... Ля, Игорь Петрович, все вальсы Шопена играю на слух и без нот. Меня отец к баяну приучил, после школы велел в Москву ехать поступать, а везде в комиссиях одни жиды сидят старые и принимают новых русских за взят­ки. Злой я стал. Мне учиться музыке не дали, моим детям не дадут, зачем же такая жизнь в своей стране? Так уж лучше я пугну их как следует, чтобы остальным нашим легче жилось. Думаете, не понимают наши ребята, какая нам доля выпала? Мы смертники, нам привили ненависть, и мы свой долг отдадим сполна.