Набат-3

Рассуждал Павел обстоятельно, будто мужик из-под Твери о видах на урожай, и все бы ничего, не говори он ужасные веши обыденным языком. Долг, месть, доля... А много ли раздумывали над этими словами гренадеры пе­ред Бородинским сражением? Думали командиры, а вче­рашние мужики гадали про себя, даст Бог вернуться и даст ли не калекой, а что умирать — так уж это повелось, кому- го надо. Такого переубедить сложно, понимал Судских, и будет ли толк? Убеждать надо командиров. А как, если сам он с трудом соображает, какой путь правильный. Де­лал все по совести, а оказался ненужным. Всевышнего разгневал, что не отдал Лебедю сокровищ. Видать, не тем командирам служил, не те ценности отстаивал. Не дано ему Павла переубедить, сам тростинка на ветру.

«Чего я разжалобился? — неожиданно разозлился Суд­ских. - Как в индийском кино прямо, где слез и крови море...»

— Пойдем, Паша, назад, — предложил Судских. и ор­динарец кивнул. — Утро вечера мудренее.

По части уныло передвигались прыщавые солдатики с глазами голодных дворняжек. Парни в черных рубашках словно не замечали их. Прошли мимо плаца, где щёлкали шаг. ладно повинуясь командам. Красиво. Армейских этому не учат... А у Судских даже вопроса не возникло, почему на территории части нациопы чувствуют себя хозяевами, а подлинные — вроде разнорабочих при элитном соеди­нении. Служить обязывают, прислуживать заставляют.

— Ты, Паша, прежде чем азикам морду бить, сначала разберись, почему русские хуже других живут. На своей, между прочим, земле, своему народу армия служит.

— Деньги жиды разворовали, солдат кормить нечем, — уверенно ответил Павел.

— Вранье, — недовольно отреагировав Судских. — Во-, ровать начинали свои, позже спрятались за чужих. Рас­суждаешь ты грамотно, только по писаному. И ты сам, по сути деда, спрятался здесь, пусть другие мусор гребут?

-- Зачем вы так, Игорь Петрович? — натурально оби­делся юноша. — Меня сюда никто не тянул.

— А тут легче, Паша. Это не с помидорами пробивать­ся на базар. В командиры тебе надо — в смертники от глупости идут.

— От безысходности, — исподлобья глядел Павел.

— Вранье! — резко ответил Судских. — У меня в каби­нете картинка висит: цапля почти заглотила лягушку, а она лапками ей горло сдавила. Внизу подпись: «Никогда не сдавайся». А для цапли лягушка — самый натуральный смертник. Ей тоже хочется жить, она лягушками питает­ся. Понял? Только честно.

Павел не нашелся с ответом. Непонятный генерал.