Набат 3

— Не получится, Виктор Вилорович. Не так много у нас сил, чтобы пресечь в корне грядущую опасность. Из октябрьского протеста бунт сделать не позволим, а на большее пока не замахиваюсь. Долгая работа.

— Плохо ты меня знаешь, — угрюмо возразил Воливач. — Я не идейный, я русский. Коммунистов в задницу, а коммунистическое общество — русским.

— Занятно, — будто пробовал на вкус сентенцию Воливача Судских. — Вы уж расшифруйте.

— А чего непонятного? Слова есть мудрые, не помню чьи: следуй себе изо дня в день, тогда каждый поверит тебе. Я не антисемит, не коммунист, я нормальный. Помнишь, аппендицит мне вырезали в русском госпитале? Так вот, руководил им некто Толмачев, откровенная сука. Пришел к нему уникальный специалист, хирург Божьим именем, он меня и оперировал. Лапочка! Я даже не поверил, что мне операцию сделали, усомнился. Олег Луцевич. И что ты думаешь? Этот Толмачев решил извести Луцевича, больно хорош для него, о больных даже не подумал. Так вот, я приглядел толкового администратора и настоял, чтобы именно ему отдали госпиталь. Александр Семенович Бронштейн. Чуешь? А он за два шла из скромненькой больницы сделал лечебный центр международного класса, из-за границы едут лечиться. Вот тебе и разница между евреем и русским. Нет для меня такого деления, а есть мастера, таланты, Ивановы и Бронштейны, и есть толмачевы и шифрины, бездари и завистники.

«Что сделалось с Воливачом! — восхитился Судских. — Вот он глас Божий! Видать, приспело время воздать кесарям по заслугам и богам по Писанию!»

— Так что мы сделаем? — напомнил с улыбкой Судских.

— Ты сказал, что ни один из четверки кандидатов не даст России блага, а вот джокера не учел. В закрученных играх без него не обойтись, это не шестерячок в пиках.

— Я так и предполагал, — согласился Судских, понимающе заглянув в глаза Воливачу. — И кто он?

— Правильно предполагал, — не отвел взгляда Воливач, но имени не назвал. — Пока наша задача — сохранить боеспособной твою дивизию. Не для войны — для пресечения ее.

— Кормить нечем, — вздохнул Судских, охотно переведя разговор на другую тему. — За счет создания милицейских частей нам урезали пайки, довольствие, зарплату третий месяц не получаю. Давят, Виктор Вилорович.

— Господи! — взмолился Воливач. — Верхушка не думает об элитных частях. Ментов укрепляют, а ты хоть пропади!

— Именно, — поддакнул Судских. — Раньше переманивали на свою сторону посулами, теперь ждут, пока вымрем сами.

— Я им вымру! — сказал и чертыхнулся Воливач. Он еще раз внимательно посмотрел на Судских и спросил: — Слушай, Игорь Петрович, а не пора ли тебе самому подсуетиться?

— То есть? — захотел услышать от шефа конкретики Судских.

— А то. что в решительный час можем остаться ни с чем. Ментам все едино, кого молотить палками, кто кормит, тому и служат. А твои ребята служат России, и только ей, и в любую погоду. А если их не кормить, они автомат в руках не удержат.

— У тебя дивизия, у меня дивизия, — задумчиво сказал Судских. Воливач его слова понял по-своему.

— Значит, уразумел, — сказал и налил себе боржоми шеф. Выпил залпом и продолжил: — Слушай. Сейчас банкиры и фирмачи любыми путями стараются сплавить наворованное за бугор, твои и мои оперативки говорят об этом. Бегут шестерки, тузы к этому готовы. Наша задача не просто вернуть в Россию награбленное — это задача максимум, а минимум — накормить наших ребят. План есть. Поддержишь?

— Если это не противозаконно — с милой душой.

— Вот ведь законник! — с ухмылкой смотрел на Судских Воливач. — Целочка прямо. Извини, Игорь Петрович. Но ответь: думаешь, барка шей кормит русское купечество, коммунисты или они живут на церковное подаяние?

Ни хрена подобного! Они обложили данью еврейские банки и потихоньку произрастают. Банкиры откупаются, баркаши точат ножи. История, знакомая со времен Гитлера: они взрастили фюрера, он им помог- избавиться от лишних едоков мацы, которые зажрались и канонов не блюдут. Из этой резни получился холокост, из наших националов упорно растят человеконенавистников. Я решил поступить иначе — лишить пагубной кормежки данайцев. отнять у них возможность пестовать уродов. Слушай как. Мы нащупали канал, по которому из Прибалтики в Россию перебрасывают фальшивые доллары. Сейчас подготовлено к отправки почти сто миллионов долларов, их продажная стоимость — тридцать центов настоящих за фальшивый доллар. Доставить фальшь — моя задача, всучить их Лившицам — твоя. Отдавать придется той стороне как настоящие, чтобы не обвинили нас. Наладим линию, по которой господа воры будут перекачивать наворованное в нашу копилку. Как тебе такой план?

«Так, — отметил про себя Судских, — фальшивомонетчиком я еще не был. Ради возврата денег в страну можно считать операцию чистой. Только попадут ли деньги по назначению? Сомневаюсь, тот же Примаков учителям и врачам будет платить зарплату в последнюю очередь».

— Я ответа не слышу, Игорь Петрович, — напомнил Воливач.

— Как вы намерены распорядиться деньгами в случае успеха?