Наблюдая за Большой медведицей

— У приведений есть цель, из-за которой они не могут покинуть наш мир и отправится на покой. К примеру, мужик — бедолага, помер из-за украденной шинели, а после смерти принялся воровать шинели у других лиц. Тень отца, которая рассказывала о виновнике своей смерти. Девочка, которую утопили в мае, принялась топить зевак. Мертвая девица прямо из гроба чудище призывала, чтобы поквитаться с одной личностью. Слышал про призрак девушки, которая погибла в море во время бунта на корабле, и сейчас помогает тем, кто попал в беду на морском просторе. А про замок-то! Замок английский, где Кентервильское приведение уже лет триста как блуждает, озлобленное на людей за то, что его голодом морили… — и тут Эдкевича прервала Элина, да и Тощий поддержал.

— Сережа, ты прости, конечно, но зачем ты нам известные книжные сюжеты пересказываешь? — спросила Элина.

— Оскар Уайлд, Гоголь, Грин… — не дал девушке договорить Тощий, — и Гамлет! — радостно воскликнул он, подразумевая тень отца Гамлета.

— Миша, Гамлет — это не писатель, писатель — Шекспир, — мягко поправила его Элина.

— Ой, — покраснел Тощий.

— Да, эти истории известны, но неужели вы думаете, что авторы с мировым именем эти истории просто придумали? Или во сне, как Менделеев таблицу, увидели? Возможно, приведения им свои истории и рассказывали. Возможно, они рассказывали им эти истории из своей жизни! — защищался Эдкевич.

— Да, мёртвая панночка пришла к Гоголю домой, они выпили чаю, а после Николай Васильевич начал записывать истории о том, как она утопилась в мае, одетая в ворованную шинель Акакия Акакиевича… — поиздевалась Элина, а туристы улыбнулись. — Сережа, хватит сочинять! Если твоя история про мрачного туриста такая же, как аргументы, доказывающие существование приведений, то, думаю, лучше не продолжать рассказ.

— Эдкевич, я легенду о мрачном туристе слышала, не приплетай к ней Гоголя, иначе рассказывать её буду я, — пригрозила Кира и налила из бутылки воды.

— Нет, нет, история про Мрачного туриста реальна, это не вымысел, точно, — занервничал Эдкевич.

— Так начинай уже! — фыркнула Юля.

— Это легенда про парня, чьё сердце было наполнено скорбью от потери любимой девушки. Как известно, все наши проблемы из-за женщин. Даже проблемы женщин — из-за женщин, — Эдкевич не выдержал и засмеялся.

— Так, теперь рассказывать легенду буду я, — вступила Кира, — иначе с этим героем мы сами станем мрачными туристами, поселившись на пустоши у камня…

— В общем, — продолжила Кира, — легенда берет начало в прошлом десятилетии, скорее, даже в позапрошлом — со времен активной деятельности геологических экспедиций и клубов туристов — романтиков. Герой легенды — паренек по имени Лоа Лакроа, с ударением на «о». Только не задавайте дурацких вопросов! Я не знаю, иностранец он или нет! Поэт, в душе романтик. Медициной увлекался помимо учебы в университете. Влюбился он однажды в Викторию, простую девушку из обычной, небогатой семьи. Но подойти боялся — стеснялся, герой…

Тут Эдкевич, будто специально, принялся безудержно икать, несколько раз чихнул, зазевал, потянулся, — нагнал на всех зевоту. Дождался, когда начнет зевать Кира, и сам продолжил рассказ. Кира покачала головой, хмыкнула, но перебивать его не стала.