Наблюдая за Большой медведицей

Куприянов подумала и решил рассказать все. Врать смысла он не видел. Эти двое: Ветродуй и Бегемотов, будто зубами вцепились в него, чтобы вывести на чистую воду. Тогда он рассказал, что все руководители его фирмы, в данный момент, заняты, и что он не может в одиночку отправиться в данную спасательную экспедицию. Рассказал, что вынужден собрать небольшую команду, которая пойдет по следам группы Валенова без «шума» на весь город, ведь иначе вернуть репутацию его проекту будет крайне сложно. Также Куприянов подтвердил, что Дарьян Покровский действительно находится на маршруте и подчеркнул, что туристы, которых поведет он сам, несмотря на фактическую спасательную операцию, все равно получат незабываемые эмоции («Вот уж точно незабываемые!» — хмыкает автор комедии.).

Володя ничего не ответил на данное признание. Повернулся к Вере, произнес, что ему очень не хотелось бы сгинуть, вместо того, чтобы на время скрыться с глаз полковника Сталина. Но тут ему в голову пришла новая сюжетная линия, в которой вероятность обнаружения себя Сталиным в походе близка к нулю. Куприянов собирается выводить группу на маршрут тайно, поэтому у полковника будут перекрыты все каналы информации.

В общем, Бегемотов не стал больше разглагольствовать, сел на стул и заявил, что любит природу и с радостью поможет найти заблудившихся туристов. К тому же его давний и хороший знакомый — Покровский, должен ему денег после неудачной партии в карты.

Вера немного опешила от неожиданного поворота в настроении своего начальника. Но расспрашивать его о причинах такого поведения не стала — бесполезно.

Молчал и Арсений Дерижоплин. Ему тоже не нравилась затея отправиться в леса на неопределенный срок с целью отыскать пропавших туристов. Он молчал по той простой причине, что Куприянов его шантажировал. Знал он о попытках комика завоевать внимание жены капитана Дубанько.

Тяжелее всех пришлось охраннику Святославу. Его Куприянов заставил пойти в поход просто — Святослав очень боялся потерять работу, ведь со справкой о том, что он был в «психушке», найти другую будет весьма проблематично. Куприянов любил угрожать ему увольнением, если тот филонил. Святой Слава был труслив. Настолько труслив, что его могла напугать безобидная мышка в дальнем углу комнаты. Он чего только не боялся: огня, воды, темноты, воды в темноте, одиночества и одиночества в темноте, насекомых, своего кота, высоты, бабки Петровны и Куприянова. Вы верно прочитали — своего кота. В его доме главным был кот. Если Святослав вовремя не сыпал корм в его миску — помолимся о здоровье охранника. Месть кота была ужасной — от мокрых тапок до веселой игры с денежками из бумажника. Трусость и новость о том, что его заставляют идти не в обычный поход, а ввязаться в борьбу не на жизнь, а насмерть, заставила его изрядно нервничать. Истерика сразу нашла ключик от дверей его адекватности и выбежала наружу. Святой Слава то и дело икал, ворчал, вертелся на стуле, двигал ногами и разминал пальцы. Да еще и моргал с частотой взмаха крыльев комара.

— Проблемы? — сурово спросил Куприянов.

Охранник приготовился вбросить в воздух тысячу слов в минуту, но коварное недосыпание вынудило его зевнуть перед действием. Он открыл рот, зевнул, и в сей момент в рот ему залетела муха! Бедняга подавился, не успев произнести свой душераздирающий монолог о нежелании сгинуть в лесу из-за непутевого Валенова. Вместо обычной просьбы о помощи, Святослав устроил целое шоу. Словно на сцене принялся изображать смертельно раненого на дуэли человека. Бегемотов не выдержал, встал, подошел к нему и тяжелой рукой ударил по спине с такой силой, что Святославу показалось, будто у него из горла вылетели легкие. Отдышавшись, парень с отчаянием протянул: «Спасибо…»

Оля закрыла лицо рукой, потёрла лоб. Проговорила про себя: «Валенов… Лучше молись, чтобы тебя Куприянов раньше меня нашел… Стыд-то какой. Собралась банда клоунов. В группе только два адекватных человека». — Оленька посмотрела на Бегемотова и Веру. «А у Казбековича такой цирк опять. Два психа. Один — «пародия» на комика. Второй — руководитель, решивший, что репутация дороже жизни людей. Чтоб тебя волки съели, дорогой Ромочка», — проворчала девушка. Затем плюнула через левое плечо и попыталась постучать по дереву. Из деревянного поблизости — швабра. Оленька не поленилась, встала, но зацепилась бахилой о ножку стула. Все уставились на ногу Оленьки. Та махнула рукой, дошла до швабры — постучала. Вернулась на место, села — перед ней стояла Петровна.

— Чего тебе, бабулька? — сурово поинтересовалась девушка.

— Почему без бахил? — проскрипела бабка.

— Я в бахилах… По крайне мере, в одной. Вторая только слетела.

Бабка молча сходила за шваброй, принесла её Оле. — Мой пол!

— Твой пол… — рыкнула Оленька.

— Мой пол! — повторила бабка и протянула швабру почти к лицу девушки.

— Да твой пол, твой, решили уже, — продолжила издеваться Ольга.

— Петровна, да ладно уже, тебе все равно пол после собрания мыть, успокойся! — мягко сказал бабке начальник Куприянов.