Наблюдая за Большой медведицей

— Как?! Она Могильникова уже два раза в нокдаун отправила! — подметила Кира. — Вот потому я и боюсь влюбляться. Любовь «крышку» сносит. Все знакомые спортсмены из-за любви — кто из спорта ушел, кто в депрессию впал, кто турниры проигрывать начал, а у кого трое детей и вместо перчаток в левой руке — подгузник, в правой — молоко. И все это — из-за любви! Буренка! — крикнула она Юле. — Ну, надо было тебе с этой бомбой замедленного действия совокупиться! Я про Тощего.

— Не помню я этого! Не помню, чтобы кроме поцелуя у нас что-то было! Мне даже, по-моему, и целоваться тогда не хотелось.

— Знаете, что я думаю, — встрял Дарьян, все посмотрели на него.

И тут двое ненормальных опять появились в лагере. Раздался выстрел — Тощий вовремя увернулся.

— Не переживай, я тебя не убью, пуля по касательной пройдет! — кричала Лея.

Раздался еще выстрел — пуля попала в палатку. Могильников кинулся к снайперше.

— Остановись, ненормальная, пока не поздно! Мне только тут еще клиентов не хватало! — орал патологоанатом.

— Когда мы вернулись в поселок, доярка какая-то кричала, что я ее предал, и не хотела со мной разговаривать. Может, с ней меня занесло в долину грёз в ночь грибов? — предположил Дарьян.

— А раньше сказать не мог? — возмутился Роман.

— Я сейчас только вспомнил, — вздохнул.

— Ну, а как они у Тощего потом в рюкзаке оказались? — принялась протирать очки Элина.

Юля напряглась.

Тощий спрятался за толстым деревом.

— Лея, давай поговорим! — крикнул он.

Лея не ответила. Тишина. Мишка выглянул из-за дерева, раздался выстрел, от дерева отлетели щепки.

— Конечно, поговорим! Поговорим! Только подстрелю тебя сначала, скотина! — орала Лея.

Могильников вернулся к ребятам.

— Меня пугает ваше спокойствие, — сказал Валенов.

— Пусть выплеснет пар. От любви до ненависти один шаг. Ровно, как и наоборот, — спокойно сказал Могильников и пошел следить за костром, чтобы искры веером по лесу не разлетелись.

— Да они же поубивают друг друга! — вскочила Элина и снова взялась за свои очки.

Могильников хмыкнул.

— Что смешного, Олег Уюкович? — возмутилась Кира.

— Она мимо стреляет. Специально. Попугать его хочет, успокойтесь.

— С чего такие выводы? — спросил Дарьян.

— Она же вам говорила, что стрельбой занималась. И думаете, что с небольшого расстояния в большое тело, даже такое тощее, не попадет? — усмехнулся Могильников. — Поверьте мне. К тому же, у нее два патрона осталось.

Раздался еще выстрел.

— Не предавал я тебя! — снова заорал Тощий.

— А как у Тощего в руках оказался мой разбитый телефон? Может, мы как-то пересеклись с ним в ту ночь? Не знаю… — вслух размышлял Дарьян.

Мишка перелетел через лагерь. Раздался выстрел.

— Стой, сказала! — рявкнула Лея. Тощий остановился у обрыва. Могильников отошел от костра к наблюдающим за происходящим туристам. Олег Уюкович развел руками — все, патронов у Леи нет.

Худогубкин встал у самой кромки скалы, повернулся к Лее, вздохнул и спокойно сказал:

— Стреляй… Если считаешь, что тебе так будет легче — стреляй!

Лея целилась в Мишку и плакала.

— Прости меня за все, — произнес Тощий, закрыл глаза и опустил голову.

— Знать тебя не желаю! — разревелась окончательно девушка, отбросила ружье в сторону — оно улетело с обрыва вниз.

Улыбка сползла с лица Могильникова.

— Теперь мы будем без уток, — посетовал Эдкевич. Все повернулись к нему.

А Лея ушла из лагеря, забралась на невысокую горку, с которой видно было речку и лес, села на камень. Сейчас ей никого не хотелось видеть.

К обрыву подошел Могильников, прикинул, куда бы могло упасть ружье. Решил спуститься вниз, к реке, вдруг повезло и оно упало не утонуло? Сделал несколько глотков из фляги и отправился в путь.

Тощего переполняли эмоции. Он сел на краю обрыва, свесив ноги. Проводил взглядом уплывающий рюкзак и выпавшие из него вещи. «Йорика я потерял, с Леей отношения окончательно испортил. Конец пьесы. Занавес!» Тощий совсем поник.

— Элина, Юля, принимайтесь за обед, мы с Дарьяном воду принесем. Кира, Эдкевич — займитесь уборкой в лагере. Тощий! — позвал Мишку Валенов. Тот не ответил.

— Роман Александрович, я с ним поговорю. Не трогайте пока ни его, ни Лею, — попросил Эдкевич. Валенов кивнул, взял котелок, и они с Дарьяном ушли.

— Да, Миша, спальник сжечь — это сильно, — произнесла Кира.

Эдкевич подошел к Тощему, сел рядом: «Как ты, Худогубкин?»

Тощий тяжело вздохнул, не отрываясь от созерцания противоположного берега.

— Понимаю, Миша, сам сталкивался с приключениями, которые любовь преподносила. Послушай, кстати, похоже, у вас с Юлей действительно ничего не было — интимной жизни, в смысле. Это Дарьян накуролесил ночью в поселке с дояркой с улицы Дебильной.

— Не было, я так и думал. У меня ни разу в жизни не было интимной близости с девушкой, — вздохнул тот, — я бы точно запомнил событие. Не знаю, как та пачка в руки мне попала.

— Да, неважно, Миша, как она попала тебе в руки. Важно — настоящее. А в настоящем времени вы с Леей чуть не убили друг друга, — хмыкнул Эдкевич, — не нужно было тебе ее спальный мешок в костер кидать…

— Она «убила» Йорика! — перебил Эдкевича Тощий.