Наблюдая за Большой медведицей

Бегемотов с Жорой переместились к остальным туристам. Кельскопец принялся в лицах рассказывать интересные истории, травил анекдоты, шутил. Рассказал о том, как ждал группу Валенова и как удивился, когда старик поведал ему о событиях в деревне Квазимодо. Рассказал о том, как старик искал их, пока один из самых крупных туристов не принялся стрелять по нему. Эдкевич вставил, что это, скорее всего, Могильников палил из ружья по Лоа Лакроа — злому духу. Жора, кстати, заметил, что слухи о призраке сонных пустошей имеют место быть в их краях и подчеркнул, что стрелять по бестелесному привидению, занятие, как минимум, забавное.

Володю расспрашивали о биографии, деятельности «Кривой панды» и, в общем, обо всем. Однако о банде он решил не распространяться — слишком много ушей, доверять которым по причине короткого знакомства он не хотел. При этом Бегемотов не переставал быть самым активным участником беседы. Он даже обсудил несколько научных тем с Элиной, пока Оленька его не приревновала и всевозможными вопросами не отвлекла внимание на себя. А через пару минут они с Петроградской снова принялись спорить обо всем подряд — то об ерунде, то о чем-то интересном… Так и вышли из общей беседы, ведь именно сейчас им было очень важно прийти к общему знаменателю в вопросах реформ Петра Первого…

Раз Бегемотов был занят, туристы пристали к Жоре с расспросами о том, кто такой старик. Не сельский ли он дурачок? На что Кельскопец ответил, что умные люди часто бывают загадочными. Дед умен, образован, ногу потерял во время службы в армии, как именно — не говорит. Подчеркнул, что все в «панде» считали его странным.

— Старик живет, как хочет. Он очень просто относится к миру, никогда не пребывает в негативе. Мечтал построить дом, вырастить детей и в конце пути — посадить дуб. Теперь он, кстати, растет под окнами его дома. У Петра Ильича даже внук вырос. Дед радуется миру, частенько ведет себя, как мальчишка, и всем советует, чтобы не забывали про своего внутреннего ребенка. Чайковскому почти восемьдесят, и мне кажется, что он иногда сам не понимает, что творит. Курицу, вот, приручил, — улыбался Жора. — Судя по тому, что вы рассказали, старик не изменился!

Немного погодя, когда некоторые туристы уже отправились спать, Куприянов все же собрался с мыслями и решил поговорить с Романом.

— Как себя чувствуете, Александр Казбекович? — спросил Валенов у присевшего рядом Куприянова, прихлебывая чай.

— Значит, ты теперь — уважаемый руководитель? — констатировал Казбекович, игнорируя вопрос. — Да, ты превзошел все мои ожидания. Похоже, что и себя самого ты убедил, верно?

Валенов улыбнулся.

— Все просто, в какой-то момент я понял, что люди надеются на меня. Осознал, какая на мне лежит ответственность… В нашей ситуации выжить можно только командой… И я сплотил их, — улыбнулся Роман.

— Лучший опыт — практический. Постоянно на лекциях говорил об этом, — напомнил Александр Казбекович, — теперь ты об этом будешь говорить туристам.

— Кто-то сказал, что уволит меня, — хмыкнул Валенов.

— Уволить человека, который на практике смог научить городских жителей выживать в тайге? — улыбнулся Куприянов. — Такого опыта даже у меня нет. Вернемся — поручу тебе вести филиал фирмы в соседнем городе. Дальше — посмотрим. Как не прискорбно мне говорить об этом, но, вынужден признать — отличная работа, Валенов, — произнес Куприянов, крепко пожал Роману руку и отправился спать. Ну, как спать — кричать на старика он отправился. А так как из спальника его вытащить не получилось, потому что спал дед обычно очень крепко, обнимая курицу, то пришлось Куприянову воспользоваться спальником Бегемотова.

— Его будить бесполезно. Пока сам не захочет — не проснется, — пояснил Володя, — так что, Казбекович, иди в нашу с Жорой палатку, я с дедом лягу, он храпит и сопит, как паровоз, а иногда еще и лягается во сне. Я привык, но тебе ночь с ним покажется очень не весёлым приключением, — предложил Бегемотов. Куприянов вздохнул и нехотя согласился с предложением.

Могильников старший тоже ушел спать, но младший старался сну не поддаваться, выжидал наиболее благоприятный момент, чтобы поговорить с Бегемотовым с глазу на глаз.

Наконец, все расползлись по палаткам. Дарьян подошел к Володе и попросил, так сказать, о личной аудиенции. Бегемотов ответил коротко:

— Понял, сейчас! — и ушел к рюкзаку. Вернулся с двумя пакетиками растворимого кофе, высыпал его в кружки себе и Дарьяну, залил кипятком.

— Берёг я кофе, но тут особый случай — давно мы не виделись. Ну, рассказывай, как у тебя дела? Что стряслось? — спросил Бегемотов и присел рядом с Дарьяном. Тот тяжело вздохнул и принялся рассказывать.

Володя выслушал парня, залпом выпил уже остывший напиток и сказал: