Наблюдая за Большой медведицей

— Думаю, нужно возобновить поиски плаксы с наркоманом… — сменила тему Кира.

Могильников вытащил носок из сумки, выжал его, зарычал.

— Вперёд! — вскрикнула Кира и куда-то двинулась довольно бодрым шагом.

Юля, провожая взглядом спешащую девушку, грустно промолвила:

— И проснулась я на холодном камне, в купальнике, обнимая искусственный череп…

— Чей череп? — Элина удивлённо посмотрела на нее и напряглась от перспективы услышать нечто страшное.

— Йорик, бедный Йорик! — в этот момент послышались вопли из леса, как раз с той стороны, куда скрылась с места преступления Кира.

— Где он? — истерично орал Тощий, увидев приближающуюся Киру, выскочил из кустов и укусил её за руку.

Спустя некоторое время…

Трое: Кира, Тощий и Лея сидят рядышком у костра. Худогубкин — с синяком на плече — у Киры сработал рефлекс, когда Мишка укусил её. Кира — с укусом и царапинами на щеке.

— Раз ты не фанатка маникюра, то хоть бы ногти постригла, — ворчала на Лею Кира.

— Прости, — уныло ответила взъерошенная Лея, — просто я увидела, что ты бьешь Мишу…

— Лучше молчи, — фыркнула Кира, — я будто в зоопарке нахожусь. Один кусается, другая когтями размахивает. Да ну вас! — Кира махнула рукой и пошла в палатку. Но путь ей преградил Могильников, всучил свои мокрые носки и шапку.

— Сушим! — скомандовал он.

— Сказочное утро, — буркнула девушка, нехотя взяла то и другое.

— Значит, я бабка, да? — спросила Лея Тощего, когда тот проснулся.

Мишка поморщился и отвернулся от нее, сказав:

— Лучше вам всем не знать, что я видел…

Где-то в поле…

«Выйду ночью в поле с тобой,

Выйду ночью в по-о-о-ле» с тобой!

Только мы с тобой

По полю идем.

Ну, а вечером сарай твой разберем».

И корова в конце — «Муууу!»

В кадре появилась корова, на спине которой дремал наш старый друг — Сергей Эдкевич. Он сладко спал, прикусив травинку и обняв животное за шею. Сергею снилась прошлая ночь в мельчайших и ярких подробностях. Разумеется, своим протяжным «муканьем» корова его разбудила. Эдкевич открыл глаза и увидел, что на него пристально смотрят пятеро: Квазимодо, мужик с вилами, егерь и старушка с бельмом на глазу. Смотрят явно недоброжелательно. Роман, привязанный верёвкой к трактору, выглядел ошалевшим. Руководитель боялся даже представить, что произошло с остальными туристами.

Эдкевич, увидев перед собой сию картину, тотчас вспомнил всю хронологию событий. И решил, что лучше… продолжит спать… Закрыл глаза, не желая реагировать на злую и жестокую реальность. Сладко потянулся, положил левую руку на ухо корове, зевнул… Однако, сон, потеряв силу, исчез, будто его и не было. «Я что, на корове лежу?..» — подумал про себя Эдкевич и резко открыл глаза.

— Ну, привет, строитель, — сказал Квазимодо.

Эдкевич, не теряя самообладание, как ни в чем не бывало состроил серьезную мину, приподнялся, но, сам того не желая, свалился с коровы спиной назад.

— Ну, хоть Чурку мою вернули, — вздохнул егерь.

— Ты свою корову Чуркой назвал? — хмыкнул мужик с вилами. Улыбнулась даже баба Соня.

— Без комментариев, — пробурчал егерь в ответ, — корову вернули, теперь сарай отстраивайте! — рычал он, поглядывая то на Валенова, то на Эдкевича. — Этот сарай мой прадед еще построил, каждое бревнышко сам перетаскал! А вы, вандалы! — егерь стал заикаться. — Только три бревна от сарая оставили!

— Ты бы угомонился! — вмешался Квазимодо. — С твоими родственниками у нас давно война идёт из-за этих деревянных построек.

— Твой дед деревьев наворовал в округе, стал «постояльцем» в тюрьме. Там я с ним и познакомилась. Хочешь той же участи? Нет? Тогда проваливай, Эйнштейн! — пригрозила и увеличила громкость баба Соня.

— Я никуда отсюда не уйду! — заорал егерь. Мужик с вилами подошёл к нему поближе и направил вилы в его сторону.

Роману, на мгновение, даже стало жалко хозяина леса. Он смотрел на него и видел отчаявшегося человека, потерявшего что-то очень ценное, напоминающее ему о семье. Валенов, несмотря на свои амбиции и желание вырваться от злого армянина, не хотел, чтобы из-за него страдали люди. Преисполненный угрызениями совести, он решился на шаг, которого и сам от себя не ожидал — предложил егерю свою помощь.

— А ты, помалкивай, не скоро ещё покинешь нас, дамский угодник, — сплюнул Квазимодо, и закричал: — А где эта женщина?

— Здесь я, здесь, — пробурчала Нина.

Егерь же, повесив голову, двинулся в сторону леса. Одна лишь мысль грела его душу — человек, причастный к беспорядкам на его территории все же раскаялся в содеянном, еще и помощь предложил. «Относительное, но добро все-таки есть в мире…» — думал Эйнштейн.

Романа и Эдкевича усадили на заднее сидение машины, все остальные тоже расселись: кто — в трактор, кто — на лошадку и выдвинулись к поселку. Всю дорогу Роман смотрел на Эдкевича и понимал, что видит этого парня впервые. Он помнил всех членов тургруппы. Помнил даже нищего, которому подбросил пару червонцев несколько лет назад, но Эдкевич… Его он не видел никогда…

Где-то в лагере…