Наблюдающий ветер, или Жизнь художника Абеля

И тогда где-то внутри, Сульт показал пальцами, стал растекаться холод. Сначала в сердце, а потом выше, пока не добрался до горла. Как художник Сульт всегда оставался в тени, незаметный и непризнанный… Но он не изменял себе и ответит за это перед единственным Судией, читающим в сердце человеческом.

А непризнанность и забвение иногда свидетельствуют не только о поражении, но и о силе духа.

И сейчас Сульт обращается к Абелю в первую очередь как к художнику – потому считает его таковым! Тут глухонемой опустил руки и отвернулся к окну. Где-то вдали мелькал Карлсбергский замок, почти наполовину скрытый листвой. Абель слушал пение соловьев.

Жизнь петляет окольными путями, тем не менее их нужно пройти.

Эта была последняя фраза, которую Сульт начертал в воздухе, после чего руки его окончательно упали. Он поднял на сына спокойное, морщинистое лицо и улыбнулся. А потом обхватил Абеля за плечи и прижал к себе.

Соловьи не смолкали. Их торжествующие трели сопровождали Абеля, когда он шел, почти бежал, по улицам Сёдера, задыхаясь от счастья. Город стоял залитый солнцем. Анна и Сульт не уехали в шхеры, потому что хотели проститься с Оскаром.

Абель последует за братом, он принял решение. На пристани их уже ждет корабль с устремленными в небо высокими мачтами. В серебряных лучах утреннего солнца мостовая растекалась, подобно реке, по берегам которой выстроились дома. И она спускалась по склону, впадая в открытое море.

Эстрид. С ней получилось гораздо сложнее, чем он представлял себе с самого начала.

Когда Абель объявил ей о своем решении – это случилось в ее доме, в один из летних вечеров, когда окна стояли нараспашку, а во дворе дети играли в мяч, – Эстрид побледнела.

Она опустилась на стул, белая как мел. Они находились в ее комнате, в квартире, которую Эстрид делила с матерью, вдовой, и братом, другом Абеля. Огоньки в глазах Эстрид, как два маячка, вспыхнули и погасли, как будто кто-то ударил ее по щеке.

Она молча сняла с пальца кольцо и положила на стол. Абель слышал, как оно зазвенело. А потом стало тихо, только мяч во дворе ударялся о стену. Тут Абель рассмеялся:

– Это ты зря. Я ведь скоро вернусь.

Но смех вышел деланым.

Абель объяснил, что и в мыслях не имеет бежать от нее. Напротив, это из-за их помолвки он никак не мог решиться на отъезд. Тогда Эстрид спросила Абеля, что вообще гонит его в такую даль. Он смотрел в окно и медлил с ответом. Тут Эстрид сказала, что, если он ее покинет, у них никогда ничего не получится. Так чует ее сердце. Но Абель возразил, что он едет именно затем, чтобы потом с ней воссоединиться. Потому что сейчас он голь перекатная и не имеет возможности жениться. Во дворе стучал о стенку мяч. Он только поднакопит деньжат… Ведь у нее тоже ничего нет за душой. На что она, собственно говоря, собирается жить?

Абель говорил уверенно, тихо. Он взял кольцо, которое Эстрид положила на стол, и взвесил его на ладони. А потом опустился перед Эстрид на колени и снова надел его ей на палец.

За окном не смолкали удары мяча, словно отсчитывали оставшееся Абелю и Эстрид время. Абель опустился на стул. Тут Эстрид заметила, что прекрасно знает, что они бедны, но ему нет необходимости ехать так далеко, потому что она собирается давать уроки…

– Но что значат эти два года? – не выдержал Абель. – Неужели наша любовь не выдержит такой разлуки?

Эстрид уже не слушала его. Она раскачивалась на стуле взад-вперед, прижимая руки к горлу, и повторяла, что не понимает его, что ничего не понимает… Она напомнила Абелю, что уже не так молода, или он сам этого не видит? Он не отвечал.

Эстрид встала и пошла вдоль стены. На ее мертвенно-белом лице проступили красные полосы.

Абель пытался объяснить, что она должна подарить ему эти два года.

– Эстрид, Эстрид, – повторял он, – неужели ты не веришь, что только так я смогу стать настоящим художником? Мне трудно тебя в этом убеждать…

Абель видел перед собой что-то вроде препятствия, стены, которую нужно пробить, чтобы иметь возможность писать дальше.

Но Эстрид кричала, что не верит. Она оставит Абеля в покое, если ему нужно уединение. Она готова отпустить его в Париж или Рим, если он того хочет, потому что и сама не желает ничего другого, как только видеть его состоявшимся мастером.

Но не на край же света!

Тут Абель заметил, что на Яве он заработает денег, на которые они смогут жить, но Эстрид возразила, что в этом нет необходимости, она ведь и сама здорова и может работать в полную силу. Она передвигалась по комнате, держась руками за стенку, и содрогалась в рыданиях. Абель не узнавал своей невесты. На мгновение ему показалось, что Эстрид лишилась рассудка.

Наконец она снова сняла кольцо и бросила его под ноги Абелю, так что ему пришлось поползать на четвереньках по ковру, прежде чем он отыскал его за ножкой стола. А Эстрид села на стул, продолжая плакать. Она уже поняла, что их помолвка ничего не значит для Абеля, и не изменилась в лице, когда он снова надел кольцо ей на палец.