Наблюдатель

– Это «удовлетворительно», Троицкий, – в который раз поставил ему «тройку» учитель ИЗО – тучный мужчина с вечно туманным взглядом. Все дети морщились, когда приближались к нему, ведь от него сильно пахло потом и алкогольными парами. – Ты, мальчик, совсем не имеешь способностей. Тебе повезло, что я это понимаю, и только поэтому ты сдашь контрольную.

Он улыбнулся, ожидая от мальчика благодарности.

Вечером, когда Дмитрий вернулся из школы, он объяснил тройку в дневнике отцу, процитировав учителя.

– Он в некоторой степени прав, сынок, – сказал тот. – У тебя куча талантов, но ИЗО точно не один из них. Ты переживаешь по этому поводу?

– Не знаю, – соврал мальчик.

– В этом нет ничего страшного. Помнишь, я тебе рассказывал, как играл в хоккей в молодости? Мы взяли кубок любителей по региону. Знаешь, он до сих пор остался там, у твоей бабушки. Когда-нибудь я привезу его сюда и покажу тебе.

Но как бы отец не пытался угодить своему желанию иметь сына-спортсмена, ему не удалось реализовать свои планы. Вскоре он понял, что тот совсем не хочет заниматься спортом, и умыл руки, перестав стараться помочь сыну найти его интересы, а мать никогда и не брала на себя груза за это дело, передав его отцу. По итогу мальчик, не имевший желания заниматься спортом и убежденный, что не имеет способностей к творчеству, остался ни с чем.

Вероятно, все это стало одной из причин его абсолютной личностной несостоятельности к восемнадцати годам, когда он закончил школу. К сожалению, Троицкому не удались выпускные экзамены достаточно хорошо для того, чтобы он смог поступить в университет бесплатно, а денег на платное обучение у его родителей все же не нашлось, поэтому его ожидал год обязательной российской армии.

– Пришла повестка, – сообщила ему мать. – Тринадцатого числа тебе нужно в военкомат.

Дмитрий с безучастным видом пожал плечами и сделал вынужденный шаг, который уже вскоре обратился в строевой.

***

Завьялов в тишине продолжал рассматривать бумаги обвиняемого. Из всего, что он изучил, он не смог сделать никаких выводов, которые говорили бы ему о возможных мотивах убийства. Следователь поднял взгляд и всмотрелся в лицо мужчины, пытаясь в нем что-нибудь прочитать. Троицкий казался немного уставшим и расслабленным, словно ему и дела не было до того, что происходит вокруг. Увидев его впервые, следователь опасался, что здоровяк может оказаться буйного нрава и всполошит все отделение полиции, но теперь, когда он понял, что подозреваемый весьма спокойный, следователь позволил себе немного снизить напряжение, тем не менее не забывая о том, что перед ним сидит человек, по всей видимости недавно совершивший убийство.

Завьялову попался под руку военный билет Троицкого, вложенный в его паспорт.

– Вы служили или он куплен? – спросил он.

– Служил.

Следователь хмыкнул. Еще бы он ответил, что военный билет куплен – это могло бы потянуть на отдельную статью.

К удивлению Завьялова, молчаливый до этого Троицкий продолжил тему:

– Маршировал, слушал гимн, мыл полы и туалеты. Вот вам и служба.

– А вы представляли себе, что окажетесь в раю?

– Я ничего себе не представлял. Моя мать пугала меня дедовщиной и насилием, которое там якобы происходило. Но я этого не встретил. Может, повезло…

Завьялов счел, что человек, который сознался в убийстве, чувствует себя слишком комфортно и вальяжно, поэтому он прервал его:

– Это не относится к делу, Дмитрий. Я задал вам вопрос из уважения к выполненному вами долгу, но боюсь, на этом все.

Завьялов, с огромной серьезностью произнесший это, поправил очки на носу и сощурился, снова вглядываясь в Троицкого, пытаясь поймать его реакцию.

– Простите, – спокойно сказал Троицкий, поймав взгляд Завьялова.

В лице он нисколько не изменился.

Завьялов снова опустил взгляд и продолжил перебирать документы, а Дмитрий молча ждал, пока тот закончит.

***

Кто бы мог подумать, что в этой несвободе, которую другие так презирают, Троицкий чувствовал себя совершенно обыденно, ведь занимался почти тем же самым, чем дома – делал то, что ему говорили. И он не чурался грязной работы, поэтому, когда ему доверили собственную территорию – грязные туалеты и не менее грязные коридоры, он без каких-либо зазрений брал в руки тряпку и занимался чисткой помещений. А потом наступила зима и выпал снег. Если есть место, похожее на описанный Данте девятый круг ада – это зима в армии. В роли замерзших грешников здесь срочники, а в роли Сатаны – полковник, пристально следящий за подчиненными и определенно наслаждающийся своей властью над ними, а также их мучениями. Теперь, помимо обычных задач, молодым, пышущим силой парням приходилось убирать снег, как только он выпадал, а происходило это иногда больше четырех раз за день, а порой бывало и так, что снег просто не переставал идти весь день. Так они и ходили со своими лопатами назад и вперед, под серым небом, старавшемся похоронить их под белоснежной толщей снега. И все делали совершенно безучастный вид, ведь знали – стоит старшинам заметить на твоем лице хотя бы тень недовольства, и станешь следующим кандидатом в наряд.