Наблюдатель

Трубку взял Айвэн как раз в тот момент, когда в зал с шумом вошли еще несколько техников. Он почему-то соскочил со своего кресла, отбежал в дальний угол и там с необычной для себя кротостью отвечал:

– Да… да… конечно… Сейчас, подождите немного. Джулиан, вы должны поговорить!

Джулиан яростно нажал на экран своего телефона, оборвав разговор с ФБР.

– Не сейчас!

– Нет, вы действительно должны, – настаивал Айвэн. – Это из пиар-компании.

– Я сказал: не сейчас!

Айвэна, совершенно невосприимчивого к социальным условностям, можно было бы остановить разве что ударом в солнечное сплетение.

– Нет, именно сейчас. Она говорит, что лучший выход из положения для вас – это громкая атака, и думает, что все же сможет пропихнуть вас в «60 минут», если вы…

Джулиан выхватил у него телефон и заговорил не просто ровным и вежливым, а прямо-таки шелковым голосом:

– Деанна, это Джулиан. Рад вас слышать.

Каро от изумления широко распахнула глаза. Как ему удается так быстро и сильно преображаться?

– Если что? – шепотом спросил Тревор у Айвэна.

Тот явно растерялся.

– Вы сказали Джулиану, что кто-то может устроить нам «60 минут» для объяснения всей этой заварухи, если… Если что?

– Ах, – отозвался Айвэн, будто речь шла о чем-то совершенно простом и понятном, – если мы поставим имплант кому-то по-настоящему важному и никак не связанному с проектом. Такому человеку, которого все уже знают и к мнению которого прислушаются. Не знаю, кого она имела в виду. Может быть, президента?

В зал вошел Эйден.

– Айвэн, – сказал он, – Коэ нашел глюк кода, ему надо помочь. Он ждет тебя в Третьем крыле. Я тебя подменю.

Глаза Айвэна вспыхнули.

– Глюк кода? – Он рысью выбежал за дверь.

Джулиан закончил разговор по телефону. На его лице появилось третье за несколько минут выражение – после гневного дельца и утонченного блестящего дипломата перед присутствовавшими оказался волк, завидевший добычу.

– Нам нужен авторитетный, заслуживающий доверия, пользующийся широкой известностью доброволец на установку импланта, который пройдет сеанс видеофиксации и в программе «60 минут» даст абсолютно объективный отчет о том, что мы здесь делаем. И это должно произойти на следующей неделе. Только при этих условиях «60 минут» согласны пригласить нас в студию и, таким образом, дать шанс обелить имя проекта на национальном телевидении. Я не знаю, кого просить. Каро, я знаю, что у вас тоже никого нет; вы, Тревор, провели последние годы в джунглях. Остается Джордж. Другой физик не подойдет, но если у Джорджа со времен учебы в Оксфорде сохранились знакомства среди британских или американских политиков и найдется кто-нибудь, кому достаточно любопытна его теория… Хотя эти люди наверняка его ровесники, так что, может быть…

– Пожалуй, у меня найдется кое-кто, – сказал Тревор.

* * *

Женщина, прилетевшая на базу вертолетом – вертолетом! – оказалась совсем не такой, какую ожидал увидеть Вейгерт.

Она была немолода. Вейгерт смутно представлял себе кого-то вроде Вудворда или Бернстейна, учинивших Уотергейтский скандал, – репортерский подвиг, который в пору молодости произвел на Джорджа большое впечатление. После того как Тревор Абруццо сказал, что Стефани Кэтлин О’Мэлли позволит установить себе имплант и «60 минут» согласились провести сюжет, если в нем будет участвовать мисс О’Мэлли, Вейгерт прочитал серию ее статей о работе «Врачей без границ» в Конго, опубликованных в «Ассошиэтед пресс». Статьи не просто удивили, а потрясли его. Она писала о врачах как о преступниках. Нет, не так. Она описывала замечательную медицинскую работу, которую они проделывали, рассказывала о спасенных жизнях, об опасностях, которым подвергались ради своих пациентов. Но она сообщала также о подкупе правительственных чиновников, хищении припасов, пьянстве, употреблении наркотиков, сексуальной распущенности. Вейгерт понятия не имел обо всем этом. Нет, это была не Флоренс Найтингейл.

Неужели Тревор Абруццо?.. Этого Вейгерт не хотел знать. Тревор был ему симпатичен.

Вейгерт вместе с Джулианом, Кэролайн и Тревором встречал журналистку у главных ворот. Мисс О’Мэлли выглядела, как сказала бы Роуз, «на все пятьдесят», с опаленной солнцем кожей, мускулистыми руками и короткими рыжеватыми волосами, которые бились на ветру, поднятом лопастями вертолета. Одета она была в футболку и шорты с дюжиной карманов. Глаза на лице с курносым носом и острым подбородком были поразительно голубыми, такими же яркими, как у Джулиана, и, как решил Вейгерт, такими же театральными. Он привык к броской внешности Джулиана, но сомневался, что мог бы когда-нибудь привыкнуть к этой женщине. Все в ней казалось ему чужим: агрессивная поза, звонкий голос, потрепанная холщовая спортивная сумка, которая была ее единственным багажом. И почему в ней маленькая выжженная дырочка? А также ее биография. Чтобы писать об убийцах, торговцах героином, террористах ИРА, диктаторах, ей приходилось какое-то время жить рядом с ними, иногда рискуя жизнью. По сравнению с нею Вейгерт чувствовал себя провинциалом.

– Привет, старина, – сказала она, обнимая Тревора.