Наблюдатель

Внезапно у Стеф брызнули слезы. Женщины обнялись так крепко, будто собрались никогда больше не расставаться, и так и стояли, немного покачиваясь. Стеф доставала головой лишь до плеча второй женщины, и чтобы обняться с нею, ей пришлось встать на цыпочки.

Джулиан что-то сделал, и изображения обеих фигур на экранах расплылись в мутные облачка, которые плавно опустились и растянулись на траве.

– Это очень личное… – пробормотал он.

Через десять минут экраны, изображение на которых так и оставалось нераспознаваемым, потемнели и Стеф открыла глаза. Она так и осталась лежать неподвижно; Каро и Камилла встревожились, шагнули к ней. Но их опередил Тревор, оказавшийся возле журналистки, как только та села и закрыла лицо руками.

– Стеф?.. – сказал он.

– Потом, – буркнула она сквозь пальцы. – Мне нужно… мне нужно обдумать все это. Она была… все это было настоящим, да? Тревор! Это было настоящим.

– Да, – подтвердил Тревор.

Каро понимала, что происходит. Для Стефани Кэтлин О’Мэлли – обожженной ужасами войн, испытавшей все на свете, заядлой курильщицы Стеф – реальность только что вывернулась наизнанку, как носок.

– Да, это было реально, – просто сказал Джордж, как бы повторяя слова Тревора, но вкладывая в них гораздо более широкое содержание. – Ну, и что же вы, мисс О’Мэлли, о нас скажете?

* * *

Джулиан умчался звонить в пиар-фирму насчет участия в «60 минутах». Тревор сидел рядом со Стеф и держал ее за руку. Они тихо разговаривали. Каро, чувствуя себя лишней, пошла в свою комнату, включила ноутбук и стала искать изображения по запросу «Стефани О’Мэлли». Далеко внизу она нашла единственное изображение темнокожей зеленоглазой женщины с волосами цвета красного дерева. Джамиля Абрика, по национальности амазиг – этот народ раньше называли берберами, – была убита во время беспорядков в Тунисе три года назад.

По ссылкам на работы Стеф легко обнаружилась статья «Хаос в Карфагене». Точно детализированная, четко написанная, широкая по охвату статья производила сильное эмоциональное впечатление. В ней попалось много имен, но Джамиля упомянута не была. Стеф сохранила эти отношения в секрете даже после смерти Джамили.

Сделало ли это Стеф, несмотря на ее заявления, более склонной принять галлюцинацию за реальность? Или, учитывая журналистский скептицизм, проявлявшийся в статьях практически ко всему, что говорили любые официальные лица, уменьшило склонность поддаваться иллюзиям?

Несмотря на уверения Стеф, Тревора, Джулиана и всех остальных, прошедших сеансы выхода в другие вселенные, Каро все еще не могла решить, во что она верит. Просто не могла решить.

47

Следующие несколько дней ввергли Вейгерта в растерянность. Прибытие съемочной группы от «60 минут» ожидалось в пятницу. Джулиан сказал, что программа хочет выпустить в эфир сюжет о «Проверке реальности» уже в воскресенье: куй железо, пока горячо. Джордж рассчитывал, что они втроем – Джулиан, Каро и он – сядут за стол перед интервьюером, и пойдет беседа. Но получилось совсем не так.

Телевизионщики сразу принялись, как сказал кто-то из них, «делать установочные снимки и создавать графику». Джулиан заставил Вейгерта репетировать, что и как говорить; и то и другое Вейгерту не понравилось. Он знал свою теорию, и теория не нуждалась в отточенных жестах и драматических паузах, которые хотел видеть у него Джулиан. Затем Джулиан занялся «доработкой формата», и Вейгерт наконец-то вздохнул с облегчением, но тут выяснилось, что Джулиан не оставил его в покое, а лишь пригласил себе на замену педагога по актерскому искусству.

Стефани О’Мэлли, казалось, находилась повсюду одновременно и, по мнению Вейгерта, вела себя совсем не так, как подобает человеку, только что приобщившемуся к величайшему дару науки. Она сыпала непристойными шуточками, непрерывно курила и выпивала поразительное количество скотча.

– Наверное, в одиночестве она другая, – сказала ему Кэролайн. – Для нее то, что она пережила на сеансе, – глубоко личное откровение.

– Которое она собирается публично обсуждать перед многомиллионной аудиторией.

Кэролайн рассмеялась и шутливо хлопнула его по плечу. Вейгерт, как ни странно, сразу же вспомнил Сэма.

Он попытался укрыться в сеансе с Роуз. Увидев ее посреди их гостиной, он почувствовал себя спокойнее. Позади нее на каминной полке выстроилась коллекция викторианских безделушек ее матери. К камину придвинуто его глубокое кожаное кресло, а рядом с ним маленький резной столик, который его дядя привез из Индии сто лет назад. Воздух напоен ароматом пионов из сада. Роуз, одетая в его любимое синее платье, улыбнулась и сказала:

– У тебя взволнованный вид, дорогой. Что случилось?

Он рассказал ей все, с начала до конца. Она слушала, как всегда, терпеливо и с присущей только ей прагматичной проницательностью, которая никогда не переходила в обидное всезнайство.

– Джордж, с телешоу все будет хорошо. И твоя книга – это полное опровержение всех этих дутых сенсаций. Подожди и сам увидишь.

– И как долго?

Она с комическим возмущением всплеснула руками:

– Неужели я похожа на Дельфийского оракула?