Наблюдатель

– Был у меня один случай во время стажировки по гинекологии, – сказала Молли. – Лежит эта несчастная в кресле, задрав ноги, перепуганная до потери рассудка, и спрашивает меня: «Скажите, доктор, а что, если у меня фибромы в евхаристии?»

Каро так смеялась, что клюквенный морс брызнул у нее из носа.

В конце концов рассудительная Барбара прервала веселье:

– Пора возвращаться. Похоже, собирается дождь, а мы в открытом джипе. К тому же ты, Каро, кажется, говорила, что доктор Вейгерт хотел еще раз побеседовать с тобой насчет проекта. Или Джулиан?

– Доктор Вейгерт, – ответила Каро. Она и не заметила, что они столько времени просидели в баре. Ей хотелось кое-что сказать, но она сомневалась, что сейчас подходящее для этого время. Да и настанет ли такое время хоть когда-нибудь? Она все же решилась:

– Барбара, Молли, я хочу вас спросить. Если считаете, что это меня не касается, не отвечайте. Вы разобрались в теории Вейгерта? Она кажется вам убедительной?

Настроение в их компании сразу изменилось. Даже бесшабашная Молли сразу сделалась серьезной и огляделась по сторонам, явно опасаясь, как бы кто-нибудь их не подслушал. Туристы за соседним столиком вставали с мест и направлялись к выходу.

– Да, теория убедительная, и мы обе с нею согласны, – сказала Барбара, дождавшись, пока они уйдут. – Если у тебя есть вопросы, задавай их, пожалуйста.

– Вы согласны с тем, что мое сознание создало этот стол, – да что эти столы привязались… – и если бы меня тут не было, то не было бы и его? Равно как и всего этого зала, клюквенного морса и бармена?

– Причина появления всего этого не ты, – ответила Барбара, – а мы с Молли, как будто тебя тут и нету вовсе.

– Допустим, в баре никого нет. Значит ли это, что его не существует?

Теперь отвечала Молли, и Каро поняла, что у этой яркой и вроде бы беззаботной женщины есть и другая сторона личности, которая, вероятно, должна проявляться главным образом во время операции: трезвая, осторожная, целеустремленная.

– Он существует как возможность, как и все остальное, пока, скажем, бармен не вставит ключ в замок, чтобы открыть утром дверь. Когда я наблюдаю за баром, поле возможностей сколлапсировано и для меня, и всех остальных, кто здесь находится, включая тебя и бармена. Мы все пребываем в одной и той же сплетенной действительности. Запись этого наблюдения остается в памяти, и когда мы возвращаемся в бар, воспоминания согласуются с объектом. Иными словами, степени свободы для области возможностей бара, записанные в памяти, перестают существовать, когда мы впервые видим этот бар. По сути – хотя доктор Вейгерт не одобрил бы эту терминологию! – консенсуальная реальность «замораживает» бар в одном и том же состоянии, независимо от того, когда в него случится вернуться.

Молли подалась вперед, как будто рассчитывала, что чем ближе она будет к Каро, тем легче той будет понять ее.

– Но когда мы выйдем за дверь, бар на самом деле не исчезнет. Он продолжит свое существование как облако возможностей, из которого все начинается. Представь себе старый телевизор, у которого на экране только рябь и «снег», но вот его настраивают, и появляется изображение. Сначала существует лишь возможность изображения, которую вы своими действиями воплощаете в реальность. Если выключить телевизор, вы перестанете видеть изображение, но где-то через несколько домов ваш сосед уже настраивает свой телевизор, так что оно продолжает существовать. Точно так же и с этим баром: он не стирается из действительности после того, как ты его покинешь, потому что ты лишь одна из многих наблюдателей.

– Особенно в «счастливые часы»[10], – вставила Барбара.

– Ладно, – сказала Каро, – будем считать, что я это усвоила. Я прочитала обзор, который составил для меня доктор Вейгерт. Он говорит, что порождением сознания является материальный мир – а не наоборот! – а также и время тоже. Что прошлое существует только потому, что наше сознание создает его сейчас способами, продиктованными алгоритмами в нашем мозгу. Римская империя, динозавры, формирование галактик…

– Это тоже зависит от наблюдателя, – сказала Барбара. – Нет такого времени, которое существовало бы само по себе и текло от прошлого к будущему. Эйнштейн доказал, что время связано с наблюдателем. В нынешних работах, публикуемых в авторитетных научных изданиях, делается еще один шаг, согласно которому так называемая ось времени связана с природой наблюдателя – с нами – и, в частности, с тем, как мы обрабатываем и запоминаем информацию. Самое главное, что без сознательного наблюдателя эта самая ось – фактически само время – просто не возникает.