Наблюдатель

Она задумалась. Джулиан стоял, возвышаясь над нею, как почти гротескное воплощение мужественности, умоляющей, чтобы ее укротили, набычив плечи, не убирая прядь густых белокурых волос, почти прикрывших удивительные глаза. Но дело происходило не в каком-то банальном любовном романчике.

– Нет, это мне в голову не приходило, – сказала она. – Может быть, вы действительно испытываете ко мне влечение и восхищаетесь мною. Уверена, вы чувствуете, что привлекли мое внимание, потому что мужчины такого типа всегда это знают. Но здесь-то речь идет совсем о другом. Вы попытались использовать свою привлекательность, чтобы убедить меня поступить по-вашему, и поэтому… – (поэтому его привлекательность разом рассеялась!) – …поэтому я не стану уплотнять график операций. Если я все же возьмусь за имплантацию, первой будет Лоррейн, потом Эйден, Бен и по меньшей мере еще один человек, возможно, доктор Вейгерт. Очередь деда подойдет, когда доктор Ласкин скажет твердое «да» и я сочту себя готовой.

– Вполне убедительно, – сказал Джулиан. Его голос опять звучал сдержанно и приятно, но в нем все же угадывалось раздражение. Джулиан Дей, несомненно, не привык получать отказы от женщин.

Вернувшись к себе, Каро села на кровать и задумалась. Я отвергла слишком много мужчин. И в конце концов стала отказывать всем. В ранней молодости она считала, что отношения с мужчинами у нее не складываются из-за неудачного брака родителей: у меня не было ролевой модели. Позднее она поняла, что очень уж многие пытаются свалить на родителей едва ли не все свои ошибки и промахи, и стала говорить друзьям, что у нее крайне высокие требования. А еще позже, сообразив, осознала, насколько высокомерно это звучит, стала объяснять свою склонность к мимолетным, ни к чему не обязывающим связям большими нагрузками в медицинской школе, интернатуре, ординатуре.

Эллен придерживалась другой теории:

– Ты – авокадо наоборот.

– Что-что?

– Авокадо. Знаешь такой зеленый овощ…

– Я знаю, что такое авокадо. Это не овощ, а фрукт!

– …у которого в середине большая твердая косточка, а вокруг кашицеобразная мякоть. А ты – авокадо наоборот: снаружи вся твердая-твердая, а внутри мягкая кашка.

– Никакая я не каша!

– Ладно, – согласилась Эллен, – пусть не каша. Но все равно мягкая. Ты бы видела себя с Кайлой и Анжеликой. И со мною.

– Это совсем другое дело.

– Ничего подобного. И какой-нибудь парень когда-нибудь в этом убедится.

– Но не сегодня! – вслух сказала Каро своей пустой комнате. – И не этот парень. – Да и вообще, что Эллен понимает в мужчинах? Вышла же она за Эрика.

Каро протянула руку к синей папке. Этому авокадо следует разобраться в физике.

16

Во время обеда, за заставленным блюдами столом в «трапезной», Эйден сказал ей, что Вейгерт несколько часов назад улетел в Майами.

– Там проходит конференция по физике. Доктор Вейгерт сначала хотел ее пропустить, но, узнав, что вы не согласились с графиком операций, предложенным Джулианом, решил все-таки побывать там. Его очень заинтересовал объявленный доклад о большом прорыве в топологии узлов.

Каро ничего не знала об узлах и тем более их топологии, так что ей оставалось только кивать. Она поспорила с Джулианом насчет графика операций лишь несколько часов назад. Неужели здесь все так быстро становится всеобщим достоянием? А как в отношении того, что она в сердцах сказала, когда Джулиан попытался обнять ее? Эйден говорил с ней вполне непринужденно, так что, может быть, и нет. Джулиан на обед не пришел. Каро надеялась, что следующая встреча с ним пройдет без ощущения неловкости.

Вернувшись к себе, она снова позвонила Эллен. Кайла должна была скоро вернуться домой. («Юрист просто замечательная!») Еще бы ей не быть замечательной, если учесть, сколько Каро взяла в долг у Вейгерта. За такие деньги она вполне могла бы не только подать в суд на Бога за то, что Он устроил себе выходной раньше, чем полностью завершил Творение, но и была обязана выиграть процесс.

Остаток вечера Каро провела у себя в комнате, читая материалы из разноцветных папок и обильно смачивая кожу лаймовым соком. Каждое из основных положений теории Вейгерта подкреплялось множеством научных экспериментов. Она уделила особое внимание запутанности, явлению, при котором измерение («проведение наблюдения») одной частицы мгновенно изменяет другую частицу, с которой она запутана (чего только не выдумают физики!), даже если они находятся вдалеке одна от другой. Части мозга, прочитала она, представляют собой «запутанную информационную систему», работающую, по крайней мере частично, на квантовом уровне, и поэтому запутанность применима и к мозгу. Все, что делал мозг, было только возможностью, пока он не совершал этого действия, и поле возможностей было неограниченным, хотя некоторые возможности были гораздо более вероятными, чем другие.