Наблюдатель

Не успела она дочитать страницу, как у нее возникло возражение. Запутанные электроны и другие субатомные частицы – это одно дело, но Каро жила в макромире, а не на квантовом уровне. Здесь правила были другими. Но Вейгерт несколько следующих страниц посвятил ответу именно на это возражение, подробно описав всевозможные недавние эксперименты, в которых были запутаны объекты крупнее субатомных частиц.

К десяти вечера у Каро голова пошла кругом. Ответа на свои вопросы относительно теории Вейгерта и смерти она так и не нашла, зато во всем остальном теория, когда она прочитала все медленно и внимательно, удивила своей логичностью и убедительными экспериментальными доказательствами. Каро не могла придумать к ней никаких веских опровержений.

В комнате было жарко. Каро открыла дверь и вышла наружу, на свежий ароматный ночной воздух. Возле садового столика виднелась фигура, но сквозь зарево прожекторов, заливавших светом дорожки, невозможно было разглядеть, кто это. Каро осторожно, прищурившись, двинулась вперед.

Это оказался Уоткинс. Он сидел в инвалидном кресле, странно запрокинув голову.

Каро стало страшно. Она подошла поближе.

– Доктор Уоткинс…

Голова выпрямилась; значит, он жив. Каро подошла к нему спереди.

– Доктор, с вами все в порядке?

– Конечно, со мной все в порядке. Сегодня виден Марс, и я хотел посмотреть на него, но проклятые фонари слепят все вокруг. Ты в звездах разбираешься?

– Пожалуй что нет. В детстве знала несколько созвездий, но уже позабыла все, кроме Большой Медведицы.

– Которую на этой широте в это время не видно из-за стены.

Каро села на скамейку лицом к нему.

– Не изображай передо мною доктора, – раздраженно сказал он. – Ты не мой врач. – И, не дожидаясь вопроса: – Нет, сам я выехать сюда не смог бы, Камилла меня сюда не вывозила, и я не хочу, чтобы ты вызывала ее. Я выбрался во двор посмотреть на звезды, и помог мне в этом единственный человек, осмеливающийся возражать Камилле и Джулиану, – его сотрудник Бен Кларби.

– Хорошо, – ответила Каро. – А что это за созвездие с очень яркой звездой?

– Тебя это действительно интересует?

Она посмотрела на его белеющее в полумраке лицо и решила, что лучше не пытаться хитрить.

– Пожалуй что нет. Я лучше задала бы вам совсем другой вопрос. Я хотела задать его Джорджу, но мне сказали, что он улетел в Майами на конференцию.

– Вот как – уже «Джордж»… Ну, валяй, спрашивай.

– Главная цель исследования, которое здесь ведется, – обмануть смерть, да? Вам ведь нужно побывать в другой ветви множественной вселенной не просто ради физического эксперимента и участия в картировании мозга. Вы хотите «создать» новую ветвь вселенной, рассчитывая, что после вашей смерти здесь сознание не умрет вместе с телом, а будет существовать там, во вселенной, которую вы создадите для этого.

И тут Уоткинс напугал ее. Он зашелся хриплым хохотом, перешедшим в кашель. Каро дернулась к нему.

– Нет… все… в поряд… ке. Отойди… Еще… минутку…

Она покорно выждала минуту, не сводя глаз со старика. Действительно, это был настоящий смех, а не какой-то припадок.

– Я догадывался, что ты хорошо соображаешь. Ты угадала. Джона Донна читала когда-нибудь? «Смерть, не гордись, когда тебя зовут могучей, грозной. Жалкие слова! »[11]

– Донн не говорил о том, что взаимоотношения со смертью определяет наблюдатель. И вы сами не знаете, произойдет после вашей смерти то, на что вы надеетесь, или нет. У вас даже веских оснований для такого предположения нет, потому что в теории Вейгерта ничего не говорится о возможных связях между ветвями множественной вселенной.

– Совершенно верно.

– Значит…

– Ты знаешь, – сказал он неожиданно небрежным тоном, – что Вейгерт хочет поставить себе имплант, чтобы снова встретиться с Роуз, своей давно умершей женой? Просто отчаянно хочет.

– Нет, я этого не знала. – О боже, неужели вся теория Вейгерта порождена глубокой скорбью и несбыточной мечтой? Тем не менее она весь день с трудом разбиралась в тексте, который казался ей строго научным…

– Я был шафером на их свадьбе, – продолжал Уоткинс. – Их брак был поистине счастливым, самым счастливым из всех, какие я видел. Моему племяннику, твоему отцу, к сожалению, такого счастья не выпало. С твоей матерью я встретился лишь однажды, но этого мне вполне хватило. Кэролайн, ты ведь уже решила, как поступишь?

– Да. – Он оказался проницательнее, чем она думала.

– И ты остаешься.

– Да. – Такой простой ответ, родившийся из множества сложных вещей.

– Хорошо, – сказал Уотсон без признака эмоций в голосе. – А теперь я чувствую, что устал. Не отвезешь ли ты меня обратно? И пожалуй… пожалуй, позвони-ка ты Камилле.

Каро провезла кресло по газону на дорожку, позвонила Камилле и, несколько раз повернув, завезла кресло в комнату.

– А теперь иди, – сказал Уоткинс. – Она сейчас примчится, если уже не ищет меня по кустам. И еще одно…

– Что?

– Яркая звезда, на которую ты показывала, называется Альтаир. Название арабское и переводится как «парящий орел». Это летняя звезда, в северных широтах она зимой уходит под край Земли, но весной всегда возвращается. Всегда. Спокойной ночи.