Наблюдательница

Лео достает мобильный и ищет место на карте. Я прошу его послать мне ссылку и поворачиваюсь к кухне, чтобы позвать сестру. Но она уже стоит у нас за спиной. Вид у нее растерянный и встревоженный.

– Что тут, Элена? Что происходит?

– Как ты сюда приехала? На машине или на автобусе?

Сестра отвечает, что на машине. Она припаркована за углом. Почему я интересуюсь?

– Можно одолжить ключи?

– Я ничего не понимаю. Что ты собралась делать?

Я надеваю жилет и выставляю вперед руку ладонью вверх.

– Пожалуйста, я потом все объясню. Обещаю.

Еще раз я прошу доверия без объективных причин. Пытаюсь не думать о прошлых ошибках, пытаюсь убедить себя, что поступаю правильно. Хоть раз в жизни. В последний раз.

Сестра меняется в лице. Не задавая больше вопросов, она идет за сумкой и моим телефоном. Достает ключи и кладет оба предмета мне в ладонь. Я сую телефон в нагрудный карман и сжимаю ключи в руке.

– Спасибо.

Наши взгляды встречаются. Столько всего нам нужно еще обсудить. И снова слезы наворачиваются мне на глаза.

– Можешь подождать меня? – прошу я. – Подождать, пока я вернусь?

Сестра отвечает со своей ироничной улыбкой, что никуда не поедет без своей машины. Потом добавляет с тревогой:

– Будь осторожна, – и гладит меня по щеке. – У меня только одна сестра.

Лео послал мне ссылку с адресом и маршрутом, но на выходе преграждает мне путь.

– Я с тобой, – говорит он.

Я смотрю на него и думаю о жестокой концовке книги, которую я только что закончила. Вижу перед собой, как Вероника врывается в домик, объятая жаждой мести, как проливается кровь… Нет, ребенку там не место.

– Тебе лучше остаться здесь, – как можно спокойнее говорю я.

– Но я…

– Вдруг она вернется. Кто знает…

Лео смотрит на меня. Я пытаюсь дышать ровно и выглядеть так, словно это возможно.

– Хорошо, – против воли соглашается он.

– Я позвоню, – обещаю я. – Как только что-нибудь узнаю.

Лео молчит. Глаза как два бездонных колодца на бледном лице. Его взгляд ранит мне сердце. Может, думаю я, у меня больше не будет другого шанса. Нужно сказать это сейчас.

– Послушай, извини меня за то, что случилось на днях. Когда я захлопнула дверь у тебя перед носом. Ты не сделал ничего плохого. Дело в том, что я…

– Все в порядке.

Я покачала головой.

– Нет, я поступила неправильно. Я хочу, чтобы ты знал, что мне стыдно за мой поступок. Это было неправильно. И я рада, что ты пришел сегодня.

Иду к машине спокойным, контролируемым шагом. Я не оборачиваюсь и не знаю, смотрят они мне вслед или нет. На всякий случай жду, пока не заверну за угол, и только потом начинаю бежать. Найдя взглядом машину сестры на парковке, ускоряю бег. Только сейчас позволяю себе испытать страх.

Вероника. Что ты задумала?

Сажусь в машину, поворачиваю ключ, завожу.

И еду вслед за Вероникой. Будь что будет.

43

Я веду машину на максимально разрешенной скорости. Это небезопасно. Но вечером пятницы движение из города плотное, и периодически машина встает в пробку. Мне хочется кричать от отчаяния и беспомощности. Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не бросить машину и не пойти дальше пешком. Адреналин бурлит в крови. Когда уехала Вероника? За четверть часа до меня или больше? Но ведь она тоже должна была встать в пробку. Я утешаю себя этой мыслью. Верю, что смогу нагнать ее, когда выеду из города.

Но когда здания вдоль дороги становятся ниже, светофоров становится меньше, а пробки рассасываются, происходит то, что не должно было произойти. Я сворачиваю не туда. Осознание, что я слишком рано свернула налево, заставляет меня громко выругаться и ударить кулаком по рулю. Я притормаживаю, разворачиваюсь, пересекаю сплошную, не реагируя на гудки раздраженных автомобилистов. Потеря драгоценного времени – единственное, о чем я могу думать. В голове шумит. Черт, черт, черт. Но вот я снова на правильном пути. Я переключаю передачу и вжимаю педаль газа. Обгоняю одну машину, потом другую. Солнце садится на горизонте. Серый джип нигде не виден.

Я вижу перед собой, как Филип открывает дверь летнего домика. Домика, в котором он столько раз бывал с женой и сыном, где они проводили выходные, отмечали праздники, смеялись, отдыхали, были семьей. Теперь он впускает в дом чужого человека, позволяет ей наступить на самое святое. Растоптать его. Он пересекает последнюю черту. И делает это без стыда и совести. Но он недооценивает свою жену. Недооценивает мощь ее ярости, масштабы жажды мести. Что Вероника собирается сделать? Какой у нее план? Текст мелькает у меня перед глазами. Текст, написанный мной за последнюю неделю.

Напряжение в воздухе между ними в одну секунду, и в следующую – полная тишина. Смертельная тишина.

Пальцы крепче сжимают руль.