Наблюдательница

Я купила домой цветы, может, ты помнишь букет на столе, может, нет. Когда мои слезы и твои попытки утешить меня закончились, мы легли в постель и заснули, изможденные. Или ты так думаешь. Ты не знаешь, что я ворочалась в постели без сна, потом встала и начала бесцельно бродить по квартире. На кухне в вазе стояли цветы, и когда я их увидела, на меня что-то нашло. Я не могу объяснить что. Или не хочу. Я схватила ножницы.

Ты не проснулся от моего крика и не увидел, что творилось на кухне. Я не оставила за собой следов. Единственное, что изменилось, это то, что на следующее утро цветов на кухне не было. Ты никак это не прокомментировал, думаю, даже не заметил их отсутствия. Может, ты даже не заметил их предыдущим вечером, как не заметил и всех моих стараний сделать этот вечер особенным. Может, так было всегда за время нашей совместной жизни.

– Это так? Ты перестала меня любить, Элена?

Нет, хочется мне сказать, не перестала. Не переставала и не перестану. Я закусываю губу, не могу не думать о сообщениях, которые он оставил на моем автоответчике. Я люблю тебя. Всегда любил и буду любить. Но одно дело – говорить, совсем другое – делать. Я жду немного, чтобы не выдать волнения.

– Спасибо, – говорю я. – Хоть все это и кончилось, я хочу поблагодарить тебя за все эти годы, за то, что ты показал мне, какое это счастье – близость другого человека. Теперь я знаю, что это возможно и что это стоит того, чтобы рискнуть.

Это звучит немного напыщенно, но что поделаешь. Я должна это сказать. Мне это необходимо.

– Это действительно конец, Элена? Ты уверена?

Это не последний наш разговор, думаю я. Нам нужно будет позаботиться о практической стороне вопроса: подписать бумаги о разводе, разделить вещи. Но сейчас, именно сейчас, мы прощаемся, я точно это знаю.

– Пока, Петер. Береги себя.

Я кладу трубку и утираю слезы. Поднимаю глаза и сквозь пелену смотрю на вход в полицейский участок. Но я полна решимости. Я готова пройти и через это тоже. Я начинаю медленно подниматься вверх. Ступенька за ступенькой.

53

Воскресным вечером, несмотря на солнце, во дворе пусто. Вероника вернулась пару часов назад. Я видела, как она открыла багажник джипа и вынимала сумки. Филип вышел ее встретить, заключил в объятия и помог занести вещи в дом. Они закрыли дверь, и больше никого из семьи не было видно.

Я барабаню пальцами по краю стола и смотрю на лист бумаги передо мной. Мне нужно составить список покупок, но голова занята и другими мыслями.

Я думаю о Лео и о том, что вчера произошло в полицейском участке. Меня отвели в комнату, где со мной беседовал лысый сотрудник в форме. У него были добрые глаза. Я отметила это, пока мы говорили. Он делал записи, пока я рассказывала, задал несколько вопросов, но в основном слушал. Потом сказал, что скоро со мной свяжется, и отпустил домой.

– Хорошо, что вы пришли, – сказал он на прощание.

Посмотрим, что же значили эти слова. Я готова ответить за последствия своих поступков, какими бы они ни были. Возможное наказание меня не пугает. Впервые за долгое время я чувствую что-то похожее на веру в будущее или даже надежду.

То, через что я прошла, то, где я сейчас еще нахожусь, – это туннель, и нужно пройти его полностью от начала до конца.

Я тянусь за ручкой. Сестра завтра придет на ужин, хотя завтра самый обычный день. Она сама себя пригласила, но я сказала, что это возможно только при одном условии – что она возьмет с собой Вальтера. Я помню нежность в ее голосе, когда она говорила с мужем по телефону, пока я была в ванной. И если мы собираемся стать ближе, Вальтер тоже должен быть частью нашей новой жизни. Помимо сестры и ее мужа, мне нужны и другие люди в моей жизни. Потому что в действительности пазла только из двух фрагментов недостаточно.

Вопрос только что приготовить. Все что угодно, но только не лазанью, вспоминаю я с ухмылкой кулинарные потуги сестры. Записав ингредиенты для несложного индийского рагу, я добавляю другие продукты на неделю. Фрукты и овощи, цельнозерновой хлеб, рис, индейку, лосось. «Мне нужно снова начать правильно питаться, заботиться о себе». Есть надо, иначе умрешь, как говорила сестра, а я не хочу умирать.

Мама. Ручка замирает. Сколько времени пройдет, прежде чем начавшее оттаивать замерзшее горе растает окончательно? У меня нет ответа на этот вопрос, но по крайней мере я больше не одна. Мы с сестрой поможем друг другу справиться и с этим. Пока мы не в силах понять все, что мама нам говорила, но когда-нибудь понимание придет. Верчу ручку в руке и качаю головой. Сестра сказала, что мама просила ее позаботиться обо мне… Я все еще не могу понять, почему.

Не могу решить, изменилось ли мое к ней отношение или нет. Наверно, придется смириться с тем, что мама тоже была всего-навсего человеком. Ей были свойственны страхи и сомнения, и все родители стремятся дать своим детям самое лучшее, даже когда это не представляется возможным.