Наблюдения, или Любые приказы госпожи

Она загоготала, запрокинув голову. Ну вот, я еще и минуты не пробыла дома, а меня уже все здесь бесило. Я молчала, не зная с чего начать. Марко поднял на меня мутный взгляд.

— Я чертов изгнанник, если хочешь знать! — сообщил он. — Ты недостойна лизать мои башмаки. — И снова брякнулся башкой на стол.

Моя мать махала рукой кому-то позади меня, у барной стойки.

— Эгей! — крикнула она. — Поди сюда, посмотри, кто к нам пришел!

Я обернулась и чуть в обморок не грохнулась от удивления. Там у стены стоял не кто иной, как наш славный Джо Димпси собственной персоной, поглощенный разговором с каким-то мужиком (и, ясное дело, не обращавший внимания на Бриджет). Он осунулся и отпустил усы, но не узнать его было невозможно.

— ДЖО, черт побери! — завопила моя мать.

На сей раз он оглянулся, слегка пошатнувшись. Бриджет ткнула на меня пальцем. Джо осклабился и приветственно прикоснулся к шляпе (тоже новой, как и усы), а потом отвернулся и продолжил разговор.

— Это Джо, — радостно доложила мать.

— Вижу, — сказала я.

— Он скоро поступит в университет, выучится на врача. Он вполне может сделать это и здесь. Все там остались от него в восторге. Задали Джо чертову гибель вопросов. Сказали, что впервые в жизни видят такой блестящий ум. Он начнет на следующей неделе, как только купит учебники. Ничто его не остановит. Он сущий тигр.

Джо в тот момент покачивался из стороны в сторону, уже в полубессознательном состоянии, и не шибко смахивал на тигра. Я снова повернулась к матери.

— Ну так чему мы обязаны удовольствию видеть тебя? — спросила она. И только тут наконец заметила узелок у меня в руке. — Что у тебя там?

— Ничего, — говорю. — Просто одежда.

Я села и сбросила с плеч плащ. Мои мысли скакали с одного на другое. Я видела, что здесь ничего не изменилось и никогда не изменится. О чем я вообще думала? Мне не следовало и близко подходить к Бриджет.

— Это тебе, — говорю. — Мистер Леви для меня покупал, но…

— Как поживает старый ублюдок?

— Хорошо. Лучше всех.

— Он человек слова, — сказала мать, поднимая стакан. — Надо отдать ему должное.

Я кивнула.

— Так вот, эти платья стали мне тесноваты, и я решила отдать их тебе.

— Неужели? Очень мило с твоей стороны.

Выражение лица у нее нисколько не изменилось, но я поняла, что моя непривычная щедрость показалась ей подозрительной, ведь раньше я всегда прятала от нее свои немногочисленные пожитки.

Я рассмеялась.

— Ладно, не раскатывай губу. Стану я дарить тебе свои платья! Нет, я собираюсь их продать. Можно я оставлю узелок у тебя в комнате, покуда выпиваю здесь?

Мать пожала плечами.

— Да бога ради. — Потом хлопнула ладонью по столу. — А можешь просто сунуть под стол.

Я взглянула на Марко.

— Чтобы мои вещички умыкнули? — Я потрясла головой. — Или чтобы я их забыла здесь? Скажу прямо, у меня сегодня выходной, и я намерена напиться в стельку.

— Ай, молодец! — говорит мать. — Рада видеть тебя в боевом настроении в кои-то веки.

— Просто вусмерть, — говорю.

— Ура! — восклицает мать.

— До чертиков! До поросячьего визга!

— Гип-гип-ура!

— Я плачу.

— Тогда составлю тебе компанию.

— Погоди, сейчас я отнесу узелок. Вернусь через минуту. Возьми мне рюмашку для разгона.

Бриджет медленно подмигнула мне. Она была пьянее, чем мне сперва показалось.

Я положила узелок на плечо и стала неторопливо пробираться сквозь толпу. У выхода я обернулась, чтобы помахать матери рукой, но она завороженно пялилась на Джо, точно влюбленная корова. Едва переступив порог гостиницы, я пустилась бегом. Я запоздало сообразила, что оставила плащ в кабаке. Ну и черт с ним, возвращаться я не собиралась. Я не сбавляла скорости, пока не миновала Джейнсфилд и не очутилась на дороге, ведущей к Эдинбургу и молодому принцу. Вернее, как оказалось, к «Замку Хайверс» и миссус.

Меня до смерти пугала не только перспектива вернуться на панель. Была еще одна вещь, стократ худшая, которую мать непременно принудила бы меня делать. «Особая» услуга ее собственного изобретения, которую она заставляла меня оказывать клиентам до того, как я ушла жить к мистеру Леви.

Боже святый, мне даже думать об этом не хотелось.

Я вскочила с кровати, чтобы встряхнуться. Видимо резкое движение разбудило миссус, она вдруг открыла глаза и уставилась на меня с легким недоумением. Потом слабо улыбнулась.

— Бесси… Я спала?

— Нет, мэм. Вам нездоровится. Вам нужно лежать в постели и отдыхать.

— Нездоровится? Ах да. Припоминаю. — Она говорила хриплым голосом, почти шепотом.

Я присела на кровать и дрожащими руками сняла компрессы у нее со лба и горла. Ветер улегся, в окно сочился рассвет. Лицо миссус было белым, как наволочка. Словно первый утренний свет отбелил кожу. Когда я склонилась над ней, она удивленно вгляделась в меня.

— Но… ты расстроена! Что стряслось?

— Ничего, мэм. Я просто рада, что вам полегчало. Не могли бы вы повторить мое имя, мэм?

Она пришла в легкое замешательство.

— В смысле… Бесси?

— Да, — говорю. — Все верно. Теперь я счастлива.

Хотя миссус была еще очень бледна и слаба, казалось, что худшее осталось позади и болезнь потихоньку отступает. Во всяком случае она узнала меня.