Набоков: рисунок судьбы

Вот как суммировал Набоков своё понимание достижений русской классической литературы в лекции, прочитанной на Празднике искусств в Корнелльском университете 10 апреля 1958 года, всего за полгода до окончания своей преподавательской деятельности: «Одного XIX века оказалось достаточно, чтобы страна без всякой литературной традиции создала литературу, которая по своим художественным достоинствам, по своему мировому влиянию, по всему, кроме объёма, сравнялась с английской и французской, хотя эти страны начали производить свои шедевры значительно раньше».¹⁹⁸¹¹ В этой же лекции талантливые писатели и хорошие читатели были объявлены одной всемирной семьёй: «…как всемирная семья талантливых писателей перешагивает чрез национальные барьеры, так же и одарённый читатель – гражданин мира, не подчиняющийся пространственным и временным законам… Он не принадлежит ни к одной нации или классу… Русский читатель старой просвещённой России, конечно, гордился Пушкиным и Гоголем, но он также гордился Шекспиром и Данте, Бодлером и Эдгаром По, и в этом заключалась его сила. У меня есть личный интерес в этом вопросе; ведь если бы мои предки не были хорошими читателями, я вряд ли стоял бы сегодня перед вами, говоря на чужом (курсив мой – Э.Г.) языке».¹⁹⁸²² Мировая слава Набокова пошла России только на пользу: ей, России, теперь от него никуда не деться. Русская словесность, благодаря ему, рассеялась по всему миру – где есть русские и где их нет.

Дописывая, в начале 1938 года, во Франции последние страницы пятой главы «Дара», Сирин, от имени героя (в его ночном письме матери), и уже провидя, что скоро не только Федору, но и ему самому предстоит покинуть Европу, вопреки всему выражает уверенность, что в Россию он так или иначе, но вернется: «Какой идиотской сантиментальностью, каким хищным стоном должна звучать эта наша невинная надежда для оседлых россиян. А ведь она не историческая, – только человеческая, – но как им объяснить? Мне-то, конечно, легче, чем другому, жить вне России, потому что я наверняка знаю, что вернусь, – во-первых, потому что увез от нее ключи, а во-вторых, потому что все равно когда, через сто, через двести лет, – буду жить там в своих книгах или хотя бы в подстрочном примечании исследователя. Вот это уже, пожалуй, надежда историческая, историко-литературная… “Вожделею бессмертия, – или хотя бы его земной тени”».¹⁹⁸³³ В кавычках, в кратком тезисном виде, Федор ссылается на идеи испанского философа и писателя М. де Унамуно (1864–1936), с книгой которого, в переводе на английский, Набоков ознакомился еще в Кембридже, в 1921 году. Долинин, комментируя эту отсылку, приводит цитату полностью: «Когда нас обуревают сомнения, затемняющие нашу веру в бессмертие души, это дает мощный и болезненный толчок желанию увековечить свое имя и славу, ухватить по крайней мере тень бессмертия».¹⁹⁸⁴⁴

Осталось только ответить на заключительный, такой ожидаемо набоковский, призыв: «…не надо искать “загадочной русской души” в русском романе. Давайте искать в нём индивидуальный гений».¹⁹⁸⁵¹

Попробуем гения Набокова посильно определить: вездесущий Протей, во всех своих ипостасях сохранивший свою индивидуальную тайну, свой «водяной знак». Изначально заданный «неведомыми игроками» Владимир Владимирович Набоков, он же – Solus Rex, одинокий король, неизменно ведомый «своею музою незримой» в свою заповедную обитель – Ultima Thule (чаемую им всегда башенку из слоновой кости), откуда он, пребывая в «блаженстве духовного одиночества» и воображая себя «антропоморфным божеством», наблюдал сверху «чащу жизни», которую посредством «алхимической перегонки» претворял в лукавый обман искусства, осуществляя при этом чарующий читателей-зрителей контроль над творимыми им героями – «рабами на галерах».

 

 

 

 

 

 

 

 

Оборотная сторона обложки.

 

 

 

Эстер Годинер родилась в Москве, где и получила высшее образование, закончив исторический факультет МГУ по кафедре этнографии. Затем, в Институте этнографии АН СССР им. Н.Н.Миклухо-Маклая АН СССР она защитила диссертацию и работала там вплоть до репатриации в Израиль в 1988 году. С начала 90-х она была научным сотрудником Центра информации и документации по истории восточноевропейского еврейства при Иерусалимском университете. Позднее, в течение нескольких лет, писала сатьи для «Краткой еврейской энциклопедии» на русском языке.

Углублённое, с экскурсами в филологические штудии, изучение творчества Набокова – давнего увлечения автора этой книги – стало, наконец, возможно при достижении пенсионного («золотого») возраста.

«…Главная наша награда, - полагал профессор Набоков, имея в виду тех, кого он обучал, - это узнавать в последующие годы отзвуки нашего сознания в доносящемся ответном эхе,..»(В.В. Набоков. Строгие суждения. М.2018, С.86).

Представленная работа – итог более, чем десятилетнего труда – и есть попытка такого «ответного эха».

 

 

 

 

 

Table of Contents

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПО ЗАКОНАМ ЕГО ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

И СРЕДА, И НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ

ЮНОСТЬ ПОЭТА

КОНЧИЛАСЬ НАВСЕГДА РОССИЯ… КЕМБРИДЖ

ДРАМА ЖИЗНИ И ЖАНР ДРАМЫ

ВЕРА