Набросок скомканной жизни

— Я тебе посылаю такси! — высоким пронзительным голосом заговорила без приветствий Нелли. — Надеюсь, ты не пьян! Там у тебя будут брать интервью.

— Я в полном порядке! — фальшиво соврал Матвей, наливая остатки виски в чашку из-под кофе. — Как и договорились, два стакана.

— Урод! — завизжала Нелли. — Ты пьяный, как сантехник! Не смей подходить ко мне на выставке! Завтра поедешь в психушку, лечиться! Насильно тебя там запру, идиот несчастный!

— Нель, не ори, — поморщился Матвей. — Я в порядке…

— Знаю я твои порядки! — Нелли перешла на тон, близкий к ультразвуку. — Всю жизнь мне испортил, алкоголик, троглодит, художник хренов!

— Ну ты и стерва, Нелька! — повысил тон Матвей. — Кто, интересно, квартиру продал, чтобы ты в Бентли разруливала по городу? Папа Карло?!

— Квартира? — Нелли картинно расхохоталась. — Трущоба, а не квартира! Кто только на неё позарился!

— У тебя и трущобы не было, пока со мной не познакомилась, — зло ответил Матвей, радуясь, что может хоть чем-то крыть в ссоре с Нелли.

— Да пошел ты… — отозвалась та и, подробно объяснив дорогу, отключилась.

Матвей вздохнул. Даже поругаться по-человечески с ней нельзя.

В такси, которое терпеливо ждало полчаса, пока он приведет рожу в относительный порядок, Матвей откинул голову на сиденье и прикрыл глаза. Он не выносил выставки. Умные лица, умные разговоры, умные и важные люди. Скукотища. Но надо терпеть, без выставок он хрен что продаст! Жизнь стала очень дорогой с появлением Нелли. Квартиру, конечно, жалко до слёз. Старая трущоба, как изволила изящно выразиться его личная стерва, в старом районе города, захламленная книгами, картинами интеллектуалов из родни и разным довоенным барахлом, была последним прибежищем запойного художника, его тихой гаванью, куда он возвращался раз в полгода, чтобы просто пожить в одиночку, не заботясь ни о чём.

Теперь квартиры нет, а Нелли рассекает по Питеру в новенькой блестящей машинке.

— Приехали! — объявил шофёр. Матвей не глядя сунул ему купюру и вышел из машины. Галерея была освещена, как новогодняя ёлка, раздвижные стеклянные двери то и дело бесшумно скользили в стороны, впуская и выпуская посетителей. Событие месяца, выставка всех работ Матвея Белинского! Коллекционеры попривозили купленные у него полотна, чтобы с гордостью продемонстрировать свою собственность, подписанную «Мабел», от МАТвей БЕЛинский. Поклонники пришли прицениться к картинам, и обязательно будет мэр, ибо вчера он изъявил желание купить еще одну картину, фиг знает шестую или седьмую.

Матвей двинулся к галерее на нетвёрдых ногах. Со стороны, конечно, было заметно, что он пьян, но сам он этого не осознавал. От входа к нему бросилась, стуча каблучками, невысокая крепенькая блондинка и зашипела, хватая под руку:

— Я же тебя предупреждала! За каким хреном ты всё время напиваешься?!

— Вика, не бухти, — отмахнулся от неё Матвей, широко улыбаясь почитателям его таланта. Кое-где раздались аплодисменты, Матвей шутливо раскланялся публике и самодовольно обернулся к Вике:

— Видела? Они меня обожают!

— Просрёшь интервью — получишь такой разгром, что все сразу перестанут тебя обожать. И не только обожать — замечать тебя перестанут!

— Не сцы, Викуха! — он похлопал агентшу по плечу. — Прорвёмся!

— Мда, — протянула она растерянно. — В таком состоянии я тебя еще не видела…

— Слушай, будь лялькой, принеси мне Джека, — весело ответил Матвей. — А я тебе новость скажу!

— Какую, ядрёна вошь, ещё новость! — Вика была готова его убить.

«А что, — подумал Матвей злорадно, — тоже неплохой способ суицида — довести Вику или Нелли до точки!»

Вслух же похвастался:

— Я закончил картину!

— Не может быть! — фальшиво изумилась Вика. — Не прошло и полгода! Да с таким количеством виски в крови ты мог бы и Мона Лизу нарисовать!

— Написать, Викусь, написать! — довольный собой, Матвей шлепнул её, в этот раз по объемному заду. — Где мой Джек?

— Алкоголик, — простонала Вика и схватила за рукав официанта, разносившего шампанское: — Будьте добры, один Джек Дениелс вот для этого человека, а потом передайте в бар, чтобы ему больше ни капли алкоголя не наливали!

Официант только кивнул, скользнув по Матвею любопытным взглядом. Тот скорчил гримасу и ущипнул Вику за плечо:

— Унижаешь, дорогая? Нехорошо…

— Принимаю меры, — ядовито ответила она. — С тобой иначе нельзя!

— Где мои рисунки? — вспомнил Матвей, чтобы перевести стрелки разговора.

— В дальней части галереи. Чтобы особо в глаза не бросались.

— Лучшие работы выставки, — пробурчал он, принимая от официанта стакан виски. — И заперты на задворках.

— Матюша, выпей свой Джек и будь умницей, журналистка идет!

Он присмотрелся к упомянутой особе. Та шла медленно, бросая заинтересованные взгляды на развешанные повсюду картины. Скромный брючный костюм отлично сидел на стройной фигуре, высокие каблуки отбивали ритмичную дробь по мозаичному полу галереи, чуть покачивалось шампанское в узком бокале. Матвей судорожно сжал стакан в руке, и Вика пихнула его локтем под бок:

— Выбирай слова, моральный урод! И не смей её клеить! Я неподалёку.