Читаем Начала политической экономии и налогового обложения полностью

«По отношению к колебаниям в ценности, которым подчинена каждая обладающая ценностью вещь, – если бы мы могли на минуту предположить, что какое-либо вещество обладает внутреннею и постоянною ценностью, так, чтобы данное количество его при всевозможных обстоятельствах сохраняло одинаковую ценность, – размер ценности всех вещей, определенный при помощи такой постоянной единицы, изменялся бы в соответствии с отношением между количеством их и спросом на них, и каждый товар подвергался бы вообще колебаниям ценности от четырех различных причин:

1) Ценность товара подвергалась бы возрастанию от уменьшения в его количестве.

2) Ценность его уменьшалась бы от увеличения в его количестве.

3) Ценность испытала бы возрастание от увеличения спроса на товар.

4) Ценность могла бы уменьшиться от уменьшения спроса.

Но так как ясно, что ни один товар не может обладать постоянной и внутренней ценностью, которая делала бы его способным служить мерилом ценности других товаров, то род человеческий был наведен на мысль избрать практическое мерило ценности, которое является наименее подчиненным каждому из этих четырех источников колебаний, служащих единственными причинами изменений ценности.

Итак, когда в обыкновенной речи мы выражаем ценность какого-нибудь товара, то она может изменяться от одного периода до другого вследствие 8 различных обстоятельств:

1) Четырех обстоятельств, указанных выше, если речь идет о том товаре, которого ценность мы хотим выразить.

2) Тех же самых четырех обстоятельств но отношению к тому товару который мы приняли за мерило ценности.

(An Inquiry into the Nature and Origin of Public Wealth, 13)».

Это справедливо относительно товаров монопольных, а также относительно рыночной цены всех других товаров в течение ограниченного периода времени. Если бы спрос на шляпы удвоился, то цена немедленно бы возросла, но это возрастание было бы только временным, если бы не возвысились издержки производства шляп, или их естественная ценность. Если бы естественная цена хлеба упала на 50 % от какого-нибудь крупного открытия в земледельческой науке, то спрос не увеличился бы значительно, так как никто не заявил бы большего спроса, нежели тот, который соответствовал бы его потребностям, и как не увеличился бы спрос, то не возросло бы и предложение, ибо товар доставляется не только потому, что он может быть произведен, но и потому, что есть на него спрос. Итак, мы имеем здесь случай, когда предложение и спрос изменились бы лишь незначительно, или, если и увеличились, то увеличились в одинаковой пропорции, и, тем не менее, цена хлеба падает на 50 %, при том условии, разумеется, что ценность денег остается без изменения.

Товары, представляющие предмет монополии отдельных ли лиц или компании, подвергаются колебаниям в соответствии с тем законом, который установил лорд Лодердаль: они падают в отношении к увеличению количества их продавцами и возвышаются в отношении к желанию покупателей приобрести их; цена их не находится в необходимой связи с их естественной ценностью; но цены товаров, подвергаемых соперничеству, и количество которых может быть увеличено в какой бы то ни было степени, зависят, в конечном счете, не от положения спроса и предложения, но от увеличения или от уменьшения издержек на производство их.

ГЛАВА XXXI

О машинах

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее