Начала политической экономии и налогового обложения

«В этом виде она (рента) не может образовать никакой общей прибавки к капиталу страны, так как предполагаемый здесь чистый излишек есть ни что иное как доход, перенесенный от одного класса к другому и из того простого обстоятельства, что он переменяет таким образом руки, ясно, что не может произойти никакого такого фонда, из которого могли-бы уплачиваться налоги. Доход, который платится за продукт земли, существует уже в руках тех, кто покупает этот продукт; и если бы цена средств существования была ниже, то он так и остался бы в их руках, в которых он был бы совершенно также годен для обложения, как и в том случае, когда при более высокой цене он переносится в руки землевладельца».

Высказав несколько замечаний относительно разницы между сырыми произведениями и мануфактурными товарами, Мальтус спрашивает:

«итак, возможно ли вместе с Сисмонди смотреть на ренту, как на единственный продукт труда, который имеет чисто номинальную ценность, и как на простой результат того увеличения цены, которое получает продавец вследствие какой либо особенной привилегии; или возможно ли вместе с Бухананом рассматривать ее не как прибавку к национальному богатству, а как простой трансферт ценности, выгодной только для землевладельцев и столько же несправедливый в отношении к потребителю?»

(An Inqyiry into the Nature and Progress of Rent. 15).

Я уже выразил свое мнение об этом предмете, говоря о ренте, и должен прибавить лишь то, что рентою создается ценность (как я понимаю это слово), но не создается богатство. Если бы цена хлеба возвысилась от трудности произвести известную часть его от 4 до 5 ф. за квартер, то ценность миллиона квартеров была бы 5.000.000 ф. вместо 4.000.000, а так как этот хлеб обменивался бы не только за большое количество денег, но и за большее количество всех других товаров, то в распоряжении владельцев оказалась бы более значительная сумма ценности, и как никто не имел бы вследствие этого менее, то общество в целом составе обладало бы большею ценностью, и в этом смысле рента представляет новую ценность. Но ценность эта настолько номинальна, что она не присоединяет ничего к богатству, иными словами, не увеличивает собою предметов необходимости, удобств и удовольствий общества. Мы располагали бы совершенно таким же, а не большим количеством товаров и тем же миллионом квартеров хлеба, как прежде; но следствием того, что хлеб этот продается теперь по 5 ф. вместо 4, был бы переход части ценности хлеба и других товаров от прежних владельцев его к землевладельцам. Итак, рента есть новая ценность, но не новое богатство; она ничего не присоединяет к ресурсам страны; она не дает ей возможности содержать флоты и армии; страна обладала бы гораздо более значительным фондом, если бы почва ее была лучшего качества, и если бы она могла употреблять в дело одинаковый капитал, не порождая ренты.

Итак, должно сознаться, что (совершенно одинаковые в сущности) взгляды Сисмонди и Буханана правильны, что они не ошибаются, рассматривая ренту, как ценность чисто номинальную, представляющую не какое-либо увеличение национального богатства, а не более как простой трансферт ценности, выгодный единственно для землевладельцев и соответственно этому вредный для потребителя.

В другой части своего «Исследования» Мальтус замечает, что непосредственная причина ренты есть, очевидно, излишек цены, по которой продаются на рынке сырые произведения, над издержками производства; а еще в одном месте он говорит, что